Дзен московского олигарха
Шрифт:
– Мы уже успели кое-что обсудить, Глеб Иванович, – сообщил Гаврилов, кивнул на коллег. – По первому пункту, на счет нарушения режима секретности, то приходим к выводу, что под санкции заказчика мы не попадаем. Попавшая к третьим лицам информация, касающаяся разработки, является собственностью «High Tech Group» до подписания акта приема-передачи…
Глеб устало выдохнул, с шумом отодвинул кресло, широко расставив локти, сел за стол.
– Ты меня не лечи, Артем Сергеич, – прервал. – Я контракт не хуже тебя знаю и момент перехода риска случайной гибели предмета контракта проинформирован не хуже тебя. Я ставил вопрос о характере информации, попавшей третьим лицам. А не о факте. Что мне говорить службе сопровождения заказчика, если данные об их базовых разработках ушли черт знает куда? Это все, что меня интересует по первому вопросу.
Юристы переглянулись.
Заговорила немолодая дама с каре, руководитель группы приглашенных специалистов.
– Глеб Иванович, мы как раз и говорим о том, что данные не относятся к секретным. То, что они попали к третьим лицам, не подпадает под ответственность исполнителя, указанную в седьмом разделе контракта, – она зачитала пункт. – Видите, пункт об ответственности за разглашение касается только чертежей и материальных носителей. На принципы формирования кода это не распространяется.
Фадеев придвинул к себе контракт, вчитался в пункт. Подумав, удовлетворенно кивнул:
– То есть, если бы эти уроды уперли у нас переданную техдокументацию на оборудование и базовые коды, то была бы жопа. А так вроде как нет.
Гаврилов деловито пробасил:
– Ну, они же сами определили перечень охраняемых объектов. И он закрытый, расширительному толкованию не подлежит. Поэтому вы и не должны были режим секретности устанавливать на эти данные.
Фадеев смотрел на него, чувствуя себя ужом, которому предстоит проползти сквозь раскаленное игольное ушко. Но, черт возьми, какие варианты.
– Хорошо, – сказал, наконец. – А что по второму вопросу? Как нам сроки передвинуть и на сколько это реально сделать, чтобы не попасть под штрафы?
Тут уже выступила Наталья Белоусова:
– Учитывая, что мы не хотим озвучивать заказчику полный пакет похищенных данных, то, соответственно, на прописанный в контракте форс-мажор опираться не можем…
– Не можем. Форс-мажор – это не про нас, – согласно кивнул Фадеев, встал решительно и направился к барному шкафу, заправил кофемашину. Поставил на темную сетку чашку. – Другие идеи?
Наталья уткнулась в разложенные перед собой бумаги.
– Тогда мы можем сослаться на пункт семь точка двенадцать, подпункт «д». Необходимость производства дополнительных работ и выборка багов. Я говорила сегодня с Василием Фирсовым, он готов дать заключение о такой необходимости. Им можно будет безболезненно прикрыться.
Кофемашина приветливо пискнула, сообщив о готовности кофе, Глеб неторопливо поднес к губам горячий и терпко пахнущий напиток. Задумался перед тем, как сделать глоток.
– Сколько времени это нам даст? Чтобы в разумных пределах и не привлекать внимание?
Белоусова с готовностью отозвалась:
– До десяти рабочих дней. С уведомлением заказчика за неделю до запланированной сдачи-приемки работ.
– Мм, четырнадцать календарных дней, получается? Что, Паш, успеешь? – перевел взгляд на программиста.
Тот мрачно пожал плечами:
– Куда деваться. Главное, чтобы повторных сливов не было. Переведешь ко мне ребят из других отделов.
Когда юристы направились к выходу, Панченко тоже встал, Глеб остановил его:
– Паш, задержись. Еще один вопрос есть.
Он дождался, когда за юристами закроются двери, взял стул и поставил его перед Пашей, оседлал.
– Что нового скажешь по утечке?
Программист мрачно посмотрел на скрещенные на спинке стула руки безопасника, щелкнул языком.
– У каждого «бегунка» были разные участки разработки. Обидно за ключ ввода, очень свежая была идея, непривычный формат, но… – он прикрыл глаза, растер переносицу. – Ни все вместе, ни по отдельности, данные не дают никаких преимуществ. Полной картинки у Барановского по-прежнему нет… Но вектор ему будут понятен.
– А что с паролем блокировки?
Программист медленно выдохнул:
– Его спецы, конечно, могу обратить внимание на прикрытые кодом данные. Одинаковые участки, если они догадаются, как выстроить цепь, могут привлечь внимание… – он поморщился, раздраженно добавил: – Вот что ты от меня хочешь, Иваныч? Я на кофейной гуще не гадаю.
– Ты бы сообразил?
– Я бы сообразил.
Фадеев мрачно ссутулился, положил подбородок на кулак.
– Сколько у нас времени? – спросил, наконец.
– Если он всех своих спецов поставит на ноги, засадит за расшифровку, то дня четыре. Еще примерно неделя для доработки отсутствующих фрагментов и адаптацию с альтернативной прогой.
– Десять дней, так получается?
Паша кивнул, посмотрел пристально.
– Глеб, только пожалуйста, больше без сливов, держите базу. Я не успею разработать еще одну схему.
Фадеев мрачно кивнул.
Дверь за спиной тихо прошелестела.
– Ой, а я думала, вы уже все, – в проеме появилась Варвара, любопытно уставилась на мрачного Панченко. Тот с мрачным интересом оглядел ее, кивнул.
– Девушка с тобой, Глеб?
Девушка решительно вошла, пересекла переговорную. Протянула программисту узкую ладонь:
– Варвара Андрейчик, студентка.
Панченко хмыкнул, покосился на погрустневшего Фадеева, протянул руку, вставая:
– Павел. Очень заинтригован.
– И напрасно, ничего интригующего пообещать не могу. – Она взглянула на Глеба: – Мы домой едем или как? – Панченко многозначительно округлил глаза, заставил девушку покраснеть. – Не в том смысле. Не к нему… Мы в разных местах живем… Он просто домой обещал отвезти… – начала оправдываться она, продолжая густо заливаться краской.