Дзержинский
Шрифт:
Собственно, ничего неожиданного в том, с чем пришлось столкнуться Дзержинскому, для него не было. Общее состояние промышленности, особенно тяжелое положение металлопромышленности, он знал как член ЦК и правительства. А как председатель ОГПУ получал еще и сведения от экономического управления. Но одно дело знать, а другое — нести непосредственную ответственность за правильный рост и развитие народного хозяйства огромной страны. Да, нелегко вопросы ставить, но куда труднее их разрешать!
Состояние работы аппарата ВСНХ тоже огорчало. Собственно, ВСНХ как единого штаба, руководящего народным хозяйством, проводящего единую политику, не было. Был какой-то сложный конгломерат отделов, главков, трестов и синдикатов с запутанными взаимоотношениями и неясными правами.
Феликс Эдмундович поделился своими впечатлениями с начальником объединения «Грознефть» И. Косиором. В начале письма шло несколько деловых соображений и советов по работе «Грознефти», а затем: «Я мечтаю о том, — писал Дзержинский, — чтобы все наши руководители основных трестов, каждый будучи на своем посту, представляли единое целое — единую государственную линию, единую государственную цель, единый блок во главе со мной, раз я назначен Председателем ВСНХ».
В этом же письме Дзержинский просил Косиора посылать ему оценку центрального аппарата ВСНХ, «как он Вам виден по своей работе, по «Грознефти», ибо «смотреть глазами своего аппарата — это гибель для руководителя».
Косиор несколько раз перечитал письмо. Такое начальство не часто встретишь. Не грозит, не требует, а советует, подсказывает, а главное — небывалая вещь! — просит у нижестоящего звена оценки деятельности руководимого им самим аппарата. Необыкновенный все-таки человек Дзержинский!
Утром Феликс Эдмундович прошел к себе в кабинет. Сотрудники секретариата ВСНХ переглянулись и дружно вынули часы. Они привыкли сверять их по Дзержинскому. Как бы поздно он ни ушел накануне, а ровно в девять появлялся в ВСНХ. Чайванов — после Сибири Дзержинский назначил его управляющим делами ГПУ, а теперь взял с собой в ВСНХ — прошел за ним в кабинет и вскоре вернулся с пачкой записок в руках. Это были «ночные» записки с запросами и поручениями разным работникам ВСНХ, составленные Дзержинским ночью в ОГПУ. «Дневные», к работникам ВСНХ или ОГПУ, писались здесь, в ВСНХ, или в Кремле на заседании Совнаркома или СТО. Поэтому эти записки-задания чекисты получали зачастую на бланках ВСНХ, и, наоборот, хозяйственники — на листочках блокнота со штампом ОГПУ.
— Возьмите на контроль, — неизменно говорил он Чайванову, передавая ему очередную партию «ночных».
— Будет сделано, — отвечал Чайванов. — А это оправки, которые вы требовали к сегодняшнему дню. Невыполненных заданий нет. — И Чайванов передавал папку с документами Дзержинскому.
Бывали случаи и невыполненных заданий. Тогда Чайванов докладывал, по чьей вине и по какой причине поручение Дзержинского оказалось не выполненным к указанному сроку. Впрочем, такие случаи встречались редко. Требовательность, точность и пунктуальность нового Председателя ВСНХ были известны всем.
К работе в ВСНХ он приступил 11 февраля после сдачи дел по НКПС новому наркому путей сообщения, старому товарищу по каторге Яну Эрнестовичу Рудзутаку. Все время, пока шла передача дел, Дзержинский думал о предстоящей работе. И чем больше думал, тем яснее для него становилось, что главное, за что надо взяться в первую очередь, это политика цен. Владимир Ильич завещал крепить смычку рабочего класса и крестьянства как основу диктатуры пролетариата. Высокие цены на промышленные товары и низкие на продукты сельскохозяйственного производства подрывают союз рабочего класса и крестьянства. Эти так называемые «ножницы» есть не что иное, как выражение линии Троцкого на индустриализацию за счет разорения крестьянства. Разумеется, большинство хозяйственников вовсе не были троцкистами; вздувая цены, они преследовали свои узковедомственные интересы, не умели взглянуть на дело в общегосударственном масштабе.
Через три дня на заседании Президиума ВСНХ рассматривался план на 1924/25 год. Дзержинский, к удивлению многих, большую часть своей речи посвятил не плану, а политике цен, убеждая присутствующих в необходимости
— А рентабельность?! — раздалась реплика.
— Ваша рентабельность бумажная. Она только в ваших отчетах. А на деле товары лежат нереализованными, по нескольку месяцев не можете выплатить зарплату рабочим, и кое-где дело доходит уже до забастовок. Я не говорю уже о том, что крестьянин не в состоянии купить вещи, в которых он крайне нуждается. Кому нужна такая «рентабельность»? — резко ответил Дзержинский.
Теперь это уже пройденный этап. Потребовались, правда, новые решения партии и правительства, но цены на промышленные товары были резко снижены, затоваривание, больно ударившее по самой промышленности, ликвидировано. Все же приходится держать цены под пристальным контролем. Эта капризная экономическая категория все время проявляет нездоровую тенденцию к росту.
Государству удалось наконец ввести новую твердую денежную систему. Исчезли «лимончики», как народ презрительно окрестил денежные знаки с обозначением на них миллионов рублей, и на смену им пришел червонный рубль, базирующийся на золотом обеспечении.
При проведении денежной реформы произошел такой случай.
Дзержинскому доложили, что в стране не хватает меди для изготовления разменной монеты. Так выходило по разным сведениям и сводкам. Тогда по его приказу на базы, склады и предприятия, всюду, где могла оказаться медь, направились уполномоченные экономического управления ОГПУ. Медь была найдена. Даже более того, чем требовалось.
А сейчас разгорелась битва за металл, точнее, за восстановление и развитие металлургии и машиностроения.
Дзержинский раскрыл свою заветную тетрадь, где были выписаны высказывания Ленина и выдержки из партийных решений по промышленности, и прочел: «…без спасения тяжелой промышленности, без ее восстановления мы не сможем построить никакой промышленности, а без нее мы вообще погибнем, как самостоятельная страна…
Тяжелая индустрия нуждается в государственных субсидиях. Если мы их не найдем, то мы, как цивилизованное государство, — я уже не говорю, как социалистическое, — погибли» [79] .
79
Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.45, с. 287–288.
Впрочем, к тетради Дзержинский мог бы и не прибегать. Эту цитату из речи Ленина на IV конгрессе Коммунистического Интернационала он знал наизусть. Но величайшее уважение к памяти Ильича заставляло его всякий раз, когда он обращался к нему, не доверять своей памяти, а вновь и вновь вчитываться в ленинские строки. Кроме того, Дзержинскому казалось, что так ему легче удастся проникнуть в глубины ленинской мысли.
Партия неуклонно следовала ленинским курсом. XIII партийная конференция выдвинула вопрос о металлопромышленности на первый план. XIII съезд партии, подтвердив решения конференции, признал поднятие металлургии «важнейшей задачей наступающего периода». «Наладить производство средств производства внутри Союза означает создать действительно прочную базу для социалистического хозяйства и в значительной степени освободить себя от необходимости передачи больших заказов за границу». И еще: «…сделать все возможное для проведения в жизнь всего плана электрификационных работ [80] , имеющих такое громадное значение для упрочения нашего хозяйства и тем самым — для упрочения социализма» [81] .
80
Речь идет о плане ГОЭЛРО — генеральном плане электрификации России, принятом при жизни В. И. Ленина.
81
«КПСС в резолюциях…», изд. 7-е, ч. 1, с. 819.