Джагер
Шрифт:
– Кладите его и выметайтесь из избы.
Макар с Виком потащили Петра к кровати под окном.
– Не туда, к столу несите. На жесткое надо.
На печной лежанке под потолком шептались ребятишки. Когда жреца уложили, как велела Пелагея, Гест шагнул к столу, прислонил посохи к длинной лавке, рядом поставил двустволку фермера и сел.
Жена фермера сдвинула светлые брови, хмуро глядя на Владыку.
– Те че, особое приглашение нать?
Макар уткнулся бородой в кулак, кашлянул.
– Я в избе буду, – отрезал Гест.
Пелагея повернулась
– А ты че, бородатый бедуин, стоишь? Иль думашь, я летучая мышь, шоб в темноте видеть? Врубай гуделку свою.
Она подошла к столу, мельком взглянув на Геста, и больше ничего ему не сказала.
Вик с Макаром вышли на улицу. Окончательно стемнело, луна едва просвечивала сквозь облака. Гош закатил мотоблок под навес, пристроенный к избе.
– Подключай, – сказал фермер, опускаясь на завалинку.
Вик прислонился спиной к стене. Расчехлив агрегат на сколоченном из досок верстаке, Гош сунул домкрат под картер. Приподнял колеса, после чего накинул широкий ремень на ось, соединив мотоблок с агрегатом, и завел двигатель.
Вика будто током ударило.
Во двор через окна полился яркий свет, под навесом замерцала лампочка. Вик скривился – покалывание в пальцах усилилось. Он совсем забыл эти ощущения, возникшие в тот день, когда Оглобля погнался за ним из-за пирога. Тогда трижды происходили непонятные вещи, хотя нет, всего четыре раза было. Первый – когда старший бригадир включил лебедку. Второй у мыловарни, перед взрывом. Третий у Октагона и четвертый раз во время разговора с Гестом на ночной стоянке.
– Чего дергаешься? – спросил Макар.
Вик прошел под навес, глядя на громоздкий генератор и перекинутые к нему провода от небольшого ящика с пыльной сеточкой динамика на торце. Ладони пекло. Пересилив себя, Вик положил руку на ящик – пластик был теплым и слегка шершавым на ощупь.
– Приемников не видал, что ль? – донесся голос Макара откуда-то издалека, будто фермер ушел за угол и пытается докричаться до Вика.
Прикрыв глаза, Вик увидел блестящие дорожки под пластиковым корпусом, которые тянулись по квадратной основе, перекрещиваясь и расходясь. И по ним бежал ток. Только в одном месте электрическая цепь была разомкнута, и потому приемник не работал. Мост погорел.
Жжение в ладонях стало нестерпимым, Вик зажмурился – схема приемника в голове проступила настолько ясно, что, казалось, убери неисправный контур, соедини напрямую цепь, и из динамика польются звуки.
– Да не фурычит он, – прозвучало совсем далеко. – Давно хотел эту рухлядь…
В корпусе щелкнуло, зашипел динамик. Вик опустился на землю. Пот струился по лицу, покалывание и жжение уходили, ладони стали влажными, пальцы подрагивали. Окружающие звуки теперь были как прежде.
– Это как? – сказал озадаченный Макар, запустив пятерню в бороду. – Эй, парень, тебе нехорошо?
Он поднял Вика за плечи, прислонил к верстаку и велел батраку:
– Гош, воды принеси.
Тело пробирал озноб. Когда мутант подал Вику жестяной ковшик, он сделал большой глоток, остальное вылил на
– Как ты это сделал?! – воскликнул Макар.
– Не знаю…
В голове звенела пустота. Вик пытался ухватить ниточки далеких разрозненных мыслей, но ничего не получалось, слова, образы, слабые видения таяли, как миражи в пустыне.
Фермер вздохнул, шагнув к приемнику, покрутил круглую шайбу настройки. Из динамика полилась тихая музыка.
– Смотри-ка, небоходы по-прежнему вещают, – обрадовался он.
Вик раньше слышал эту протяжную мелодию, ее иногда насвистывал отец. Он рассеянно поинтересовался:
– Откуда вещают?
– Есно, из Улья своего. Музыку всегда ставят одну и ту же, чтоб тем, кто в авиетках летает, волну свою легко было поймать.
Макар, задрав голову, выкрутил лампочку из патрона, свисавшего на длинном проводе. Под навесом стало темно.
– Нечего энергию жечь, – сказал он. – Гош, не маячь, иди спать к себе. Завтра я уеду. Вернусь к вечеру, тогда за водой отправишься…
Вик закрыл глаза, привыкая к темноте. Как странно, что Макар в такую даль отправляет батрака воды набрать.
– А в округе больше негде воду взять?
Гош вышел из-под навеса, приставил к нему лестницу и полез на крышу.
– Есть, только потравлена вся, – опускаясь рядом на верстак, сказал фермер. – Земля почти не родит. Тут недалече до Погибели завод химикальный был…
– Так что ж вы здесь живете?
Мысли Вика прояснились, его больше не трясло, дыхание стало ровным.
– Тут безопасно. В огненные топи мутанты не заходят. На севере небоходы в Улье. Они симбиотов, бывших пастухов… слыхал про таких? – Вик машинально кивнул. – Давно отвадили от этих мест. Западней – Свирь, там анахореты живут. И все. Тихо, спокойно. А Гош – он выносливый и добрый. Любим мы его. Уж не припомню, как к нашей ферме прибился. Только если б не он, я б хозяйство не поднял.
Макар замолчал. Вик покосился на окошко в избе, где сейчас над раненым колдовала знахарка. Макар так уверял Геста, что Пелагея и мертвого воскресит, что Преподобный рассудил: лучше переночевать на ферме, а поутру, если Петр встанет на ноги, сразу к Нарочи ехать, чем тащиться в темноте по незнакомым местам. Еще неизвестно, дойдут ли в Свирь за ночь.
– Ты сказал про симбиотов. – Вик повернулся к Макару. – Некроз и на вас наступает или…
– Далеко на севере есть некроз. Пока небоходы тут, опасаться нечего. А если уйдут они, значит, пора и мне на новое место собираться. Небоходы считают, что лихорадку в Минск пастухи занесли, тогда ведь такое время было… – Фермер тяжело вздохнул и продолжил с печалью в голосе: – Сколько народу вокруг крепости жило, какие поселения тут стояли…
– Что с ними стало?
– Пожгли все. Небоходы пожгли, чтоб зараза не расходилась. Помёрли тогда многие. Лихорадка людей косила, поселок за поселком. Потом сюда наемники пришли, из замка Омеги. Договорились с небоходами вместе воевать против симбиотов. Только не вышло у них ничего, солдаты тут не задержались.