Джек на Луне
Шрифт:
– Джек! – голос у отчима сиплый, но властный. – Развяжи меня немедленно!
Думаю, пора тебе отвыкать от этого тона.
Плюнул ему в морду. Сева зажмурился, а я говорю:
– Ты не понял. Теперь я решаю, что тебе делать. Скажи: «Спасибо, что перевязал меня, Джек».
Ну, тут отчим на меня понес. Я даже и не догадывался, что он столько матерных слов знает, а еще типа интеллигент. Послушал немного, чисто для самообразования. Потом взял нож – им ма обычно мясо резала. Показал ему. Он на полуслове споткнулся.
– Так что ты, - говорю, - хотел сказать?
–
Дальше он просто орал, а я его резал. Оседлал потную тушу и пустил ему кровь. Три красных полоски на спине зигзагом. Не очень ровная буква ”S”. Дал ему отдышаться. Он всхлипывал.
– Стыдно, - говорю. – Взрослый мужик, а так расклеился. Если нечего сказать, так я тебе пасть скотчем заклею. У меня от твоих воплей уши болят, левое особенно. А знаешь, почему?
Я резанул сверху вниз. Он снова завизжал, но я орал громче:
– Потому что ты, урод, мне его порвал! – и снова резанул, снизу-вверх. Буква ”V” у меня получилась ровнее.
– Прости, - выл подо мной отчим. – Прости меня! Я не хотел...
– Заткнись! – рявкнул я и приставил нож ему к горлу.
Все звуки умерли, как по волшебству. Сева даже всхлипывать перестал.
– Следующая буква – «А», - спокойно сообщил я. – Это три разреза. Два длинных и один короткий. Угадай слово из пяти букв.
– Пожалуйста, не надо, - прошептал отчим. – Хватит!
– Ты угадал неправильно.
Я начертил на мокрой от пота спине кровоточащее «А». Теперь Себастиан рыдал. Тело от этого содрогалось, и линии вышли корявыми.
– Не надо, Джек, - выдавил он, давясь слезами. – Разве ты не понял? Я ведь такой же... Такой же, как ты!
– Да ну?! Следующая буква ”N”. Ты угадал слово?
– Мой отец... Он тоже заставлял меня... Он домогался... – Себастиан вывернул шею, пытаясь поймать мой взгляд.
– Этот пузатый на кассете? – я подвинулся чутка назад, кровища начинала реально затекать в трусы.
Сева неловко кивнул.
– А Лукас? – я подумал про все эти заходы с рыбкой Немо. – Кто он? Твой друг?
– Брат. Младший.
Милая семейка!
– И где они сейчас? – я поиграл немного с ножом, так чтобы Сева видел. – Твои родственнички. Ты никогда о них не рассказывал.
– Они умерли, - простонал отчим.
Вот это уже становится интересно!
– Это ты им помог? Только не вздумай врать! – я прицелился острием в располосованную спину.
– Не надо, Джек! Пожалуйста, - Сева заторопился, захлебываясь словами. – У отца случился инсульт десять лет назад. Он умер в доме престарелых. Меня... меня даже не было рядом!
– А Лукас?
– Он... – отчим всхлипнул, из носа у него текли сопли, оставляя разводы на грязном полу. – Он погиб. Давно. Какая теперь разница?
– Разница в том, - терпеливо пояснил я, - что я еще не решил, отрезать тебе яйца или нет. Хочешь их сохранить – рассказывай все честно и по порядку. Ты понял, Севочка? – я отвел руку с ножом назад и кольнул его в упругую булку.
– Да-а! – он дернулся и заторопился, захлебываясь в объяснениях. – Брат утонул. Он не умел плавать. Мы построили плот, вместе с отцом. Катались как-то на нем – я и Лукас.
– Отец был вне себя от горя, - продолжал Себастиан, немного успокоившись. – Даже пить начал. Мне тогда сильно от него доставалось. Он ведь винил меня во всем. Хотя что я мог сделать? Вода была мутная. Я нырял за Лукасом, но не мог его найти...
И тут я отвлекся. Я снова увидел Якоба. То есть Джейкоба... Короче, вы поняли. Парень стоял прямо у окна, в той же рубашке и шортиках, в каких я запомнил его в первый раз. Странно: морда отчима была повернута прямо в его сторону, но, по ходу, для Себастиана пацан оставался прозрачным, как воздух. Отчим бухтел чего-то про то, как он любил своего брательника, а Джейкоб сказал что-то – одними губами, без звука. Но я видел эти слова раньше в зеркальном отражении. «Я не один». Потом он шагнул к телескопу и стер пальцем пыль в одном месте на корпусе. Отошел в сторонку и смотрит на меня, будто ждет чего-то.
Я слез с Севы – тот даже заткнулся от удивления. Потопал к трубе на штативе. Глянул туда, где Джей пальцем повозил. Точно, вроде из-под пыли надпись проступает. Гравировка. Я потер немного металл, и опа! Вот оно! Выходит, Себастиан мне снова врал.
Я молча попер обратно, присел у отчима между ног, ухватил за волосатую мошонку. Мой призрачный друг улыбнулся прозрачными губами и пропал.
– Так как, - говорю, - Лукас сам утонул?
– Нет! – бедняга даже изогнулся весь кренделем, пытаясь уползти от возмездия. – Не надо! Я все расскажу!
– Значит, у нас будет вечер откровений, - похвалил я. – Вот только сказок не надо, Шахерезада. Один раз еще соврешь – и чик-чик! – я приложил холодное лезвие к сморщенной потной коже.
– Лукас, правда, очень плохо плавал. Почти не мог держаться на воде, - заторопился Сева, глотая слоги. – В тот день мы поссорились. И я... я толкнул брата. Он упал с плота. Звал на помощь, кричал, но...
– Мне что, из тебя каждое слово вытягивать? – поторопил я отчима и потянул.
– Я прыгнул в воду слишком поздно, - прохрипел он. – Больше для виду. Понырял немного и повел плот к берегу. Все мне поверили. Только отец будто подозревал что-то. С самого начала.
– Почему ты не помог брату? – спокойно спросил я. Джейкоб показал мне ответ, но мне хотелось, чтобы отчим сказал это сам.
– А почему я должен был спасать этого маленького похотливого гавнюка?! – старая ненависть, по ходу, все еще кипела в Себастиане. Морда налилась кровью, он шипел и плевался слюной вперемежку с соплями. – Папа всегда больше любил его, всегда! Что бы я ни делал, как бы ни старался угодить, все было не так. У Лукаса все получалось лучше. Если я плакал, мне доставались только насмешки и затрещины. Если ревел Лукас, папа покупал ему подарки и сладости. Младший брат бегал быстрее, забивал больше голов, успевал в школе, с первой попытки разводил костер...