Джек-потрошитель
Шрифт:
– Мистер, я вам обязана. Как ваше имя? Скажите, чтобы я могла знать его! – выдавила она из себя чуть заплетающимся языком.
– Вы можете звать меня Дэвид. Дэвид Коэн, – представился незнакомец, – он встал из-за стола и отодвинул стул, тем самым, приглашая ее сесть напротив. Женщина тотчас приняла это приглашение и, приглядевшись, проговорила:
– Вы очень галантный кавалер, Дэвид. Но мне ваше лицо как будто знакомо. Мы раньше не встречались?
– Возможно, – отозвался тот. – Я вижу, вы поранены. Позвольте предложить вам одно очень хорошее средство…
– Вы что, доктор? – удивилась женщина, когда увидела склянку, вынутую из саквояжа.
– В некотором роде, – усмехнулся молодой человек. – Вы мне позволите? – сказал он, давая понять, что хочет сделать.
– А это,
Ощутив эффект от действия мази, женщина в восторге воскликнула:
– Вы просто волшебник, Дэвид!
– Ну, что вы? – возразил молодой человек. – Это просто восточная медицина! Так, кто же с вами сотворил такое?
Его вопрос заставил женщину вспомнить о пережитом, и она опять всплакнула, почувствовав непреодолимое желание выговориться. То, что привык выслушивать бармен, выплеснулось теперь на этого молодого человека, ее нового знакомого. Тот, затаив улыбку в уголках губ, внимательно слушал слова несчастной женщины.
– Десять лет назад у меня была прекрасная семья, заботливый муж и девять очаровательных деток. Нашему счастью, казалось, не будет конца. Но в один ужасный день все изменилось. И зачем только мы сели на тот злосчастный пароход?! – убивалась она, всхлипывая, и, утерев слезы, пояснила. – Пароход «Принцесса Элис», – тот самый, который десять лет назад вышел в плавание по Темзе и столкнулся с баржей, груженой углем. Как сейчас помню этот миг! Муж и дети погибли сразу. Я еще боролась за жизнь. Но другие пассажиры – тоже. Один из них в борьбе за спасательный круг ударил меня по лицу, – при этом она широко раскрыла рот и, показав отсутствие нескольких зубов, продолжала. – После покойного мужа я больше не встречала достойных мужчин, – один был хуже другого. Каждый думал только о себе…
Женщина со слезами на глазах поведала ему историю своей жизни, которую сама же и придумала. На самом же деле, Элизабет Страйд, или «Долговязая Лиз», как ее все называли, была проституткой с двадцатилетним стажем. Правда, у нее и, в самом деле, был муж, и он умер, но вовсе не во время кораблекрушения, а, заболев чахоткой. Она же, когда узнала о болезни мужа, просто бросила его. В последние годы Долговязая Лиз жила с портовым рабочим по имени Майкл Кидни, – они делили одну комнату на двоих в ночлежном доме на Дорсет-стрит. Теперь же они поругались, и в приступе ярости он сорвал с ее уха сережку, которую когда-то сам и подарил. Со второй серьгой женщина рассталась уже добровольно, бросив ее в лицо своего сожителя, после чего, громко хлопнув дверью, ушла из дома. По своему обыкновению Долговязая Лиз направилась прямиком в паб, чтобы залить горе ромом. Там она и столкнулась с этим галантным кавалером, который был не только щедр, но еще и знал толк в медицине, а, кроме того, оказался благодарным слушателем. В-общем, в тот день они поняли друг друга, – по крайней мере, ей так казалось, – а потом, на второй встрече, он предложил ей провести вместе выходные.
Суббота. 29 сентября. 20:30
Констебль Робинсон из полиции Сити, совершающий регулярный обход, шел по Хай-стрит, Элдгейт, когда заметил людей, толпящихся возле тротуара. Это собрание привлекло его внимание. При приближении полицейского люди тотчас расступились в стороны. И его взор упал на женщину, которая лежала на тротуаре и храпела на всю округу. Он приблизился к ней и попытался ее разбудить. Но не тут-то было. Женщина только громче захрапела. Констебль остановился в нерешительности, не зная, что делать.
– Кто-нибудь знает эту женщину? Откуда она? – осведомился полисмен, обводя глазами собравшихся на улице. Но ответом ему была гробовая тишина. Люди только улыбались. Констебль, пытаясь привести в чувства мертвецки пьяную незнакомку, от которой за милю несло перегаром, приподнял ее с тротуара и перетащил к стене дома №29. Однако, едва он отпустил ее, как она повалилась на тротуар и продолжила спать, как ни в чем не бывало. Это зрелище весьма позабавило публику.
– Как вас зовут? – осведомился констебль, что приволок ее в участок. – Никак (Nothing), – отозвалась та и снова провалилась в сон. Полисмены ушли, оставив ее в камере.
Констебль Джордж Хатт, тюремщик Сити, пришел на дежурство в десять вечера. В камере он нашел только одну эту пьяную женщину. В течение следующих двух часов Джордж Хатт дважды проходил по коридору и всякий раз находил ее все еще крепко спящей. В первом часу ночи женщина проснулась, – до слуха тюремщика донеслись звуки ее пения. Через пятнадцать минут, в 12:30, она позвонила в колокольчик, давая о себе знать. И при появлении тюремщика спросила, когда ей разрешат уйти.
– Когда ты сможешь о себе позаботиться, – мрачно отозвался констебль Хатт.
– Я уже в состоянии это сделать, – ответила она. Но тот, видимо, был иного мнения. Прошло еще минут двадцать, когда тюремщик выпустил ее из-под стражи.
Ключ лязгнул в замке, и, отворяя решетчатую дверь камеры, констебль Хатт сказал: «Прошу на выход, миссис!».
– А как, кстати, тебя зовут? – спохватился он, вспомнив, что должен заполнить документы. – И где ты живешь?
– Мэри Энн Келли из дома № 6 по Fashion Street, – на ходу развязно выдала женщина. – А который час? – спросила она, следуя по коридору к выходу.
– Достаточно поздно, чтобы ты больше не пила, – заметил констебль Хатт. – Иначе снова окажешься за решеткой…
– Я чертовски хорошо спрячусь, когда вернусь домой, – вздохнула она, открывая дверь. – Так, что ты меня больше не увидишь…
– Я верно вам служил, – съязвил констебль Хатт. – Запомни – ты не должна напиваться. И, – добавил он. – Закрой за собой дверь.
– Хорошо, – прощебетала она. – Спокойной ночи, старый петух.
Мэри Энн Келли, – так назвалась эта женщина, выходя из полицейского участка на Бишопсгейт-стрит, Сити. На самом деле, ее звали Кэйт, точнее, Кэтрин Эддоус. Впрочем, фамилия Келли ей тоже была хорошо знакома, – это «последнее имя» 7 ее сожителя, с которым она рассталась накануне днем. Уличная торговка, которая официально никогда не была замужем, но при этом имела двоих детей – от ее первого сожителя, мистера Конвея. Со вторым, мистером Келли, она прожила семь лет, что называется «душа в душу». Впрочем, это не помешало ей бросить и этого своего «гражданского мужа», – едва на горизонте появился новый ухажер. Молодой и, что главное, с деньгами. Этот человек дважды снимал для нее номер в гостинице. Однако, как ни странно, за все то время он так ни разу и не притронулся к ней, удовлетворяя свою нужду на пол (и однажды даже запачкал ее шейный платок). В остальное время он любил слушать, как она поет, – при этом хвалил ее пение, но однажды обмолвился об «одной знакомой, которая поет лучше». Эти слова тотчас же воспламенили ревность в сердце женщины, и она принялась расспрашивать своего кавалера об этой знакомой. Тот нехотя сказал, что ее зовут «Мэри Энн Келли».
7
По-английски- last name (прим. авт.).
Теперь же это было первое имя, которое пришло на ум Кэтрин Эддоус, – при прощании с тюремщиком. Покинув полицейский участок, она шагнула в темноту и двинулась в сторону улицы Хаундсдитч, где жил Джон Келли, но по пути вспомнила, что накануне сказала ему «прости, прощай», – правда, сделала это, как умеет только женщина, которая, жалея мужчину, не говорит прямо о том, что бросает его. Тогда она сказала, что уедет на некоторое время в Бермондси, в гости к своей дочери Энни. Потом Кэйт вспомнила, что обещала своему новому ухажеру провести с ним выходные и сменила курс, двинувшись в противоположную сторону, – к Митр-сквер, где они условились встретиться…