Джекпот для лоха
Шрифт:
– Да пошел ты знаешь куда?! – взвизгнула продавщица. – Твое-то какое дело?
И тут же откуда-то снизу донесся густой и явно нетрезвый бас:
– Эй, Людок, что там за базар?
– Да пьянь всякая выступает!
– Я ему щас!
Говоров повернулся и, от греха подальше, скрылся в темноте.
«Все воруют, – подумал он, направляясь к автобусной остановке. А потом, трясясь в почти пустом, провонявшем бензином салоне, продолжал думать на ту же тему: – Почему всем можно, а мне нельзя? Ведь хотя и учился на отлично, и специалистом был неплохим, и сколько ни
Если сам себя не убедишь, то кому же это ещё удастся!
Попросив Колотунчика подменить его с утра, Андрей отправился не на завод, а на базар. Тихоныч посмотрел на него равнодушно, как будто видел впервые, даже руку не протянул.
– Я же приходил недавно, – напомнил Андрей, доставая завернутые куски мыла. – Ключи потерял от сейфа. А выносить их нельзя, вот мы про отпечатки и договорились. Помнишь, Тихоныч?..
Седой богатырь остановил его небрежным жестом.
– Мне твои истории не нужны. Я ключи делаю.
А зачем они тебе – меня не касается. И какую дверцу ты будешь открывать этими ключиками, мне знать ни к чему. Может, ту, что у папы Карлы за холстом, – он хитро прищурился. – Может, какую другую. Мне без разницы. Давай, гляну, что ты намудрил…
Говоров не сразу понял, что бывший медвежатник вспоминает Буратино. Он просто протянул слепок. Тихоныч внимательно его осмотрел.
– Чисто сработал, фраерок, – хмыкнул он и вроде как помягчел. – Может, и возродишь профессию. Только вряд ли. Сейчас волына любую дверь открывает. Через кровь, правда, да это теперь никого не смущает…
– Какую профессию? Какая волына? При чем здесь кровь? – залопотал Говоров.
Но Гора пропустил его лепет мимо ушей.
– Тебе когда надо? – спросил он, рассматривая вдавленные отпечатки. – Работа сложная, может, подгонка потребуется.
– Да какая подгонка, Тихоныч! – взмолился Андрей. – Мне в пятницу – крайний срок! И чтобы никакой подгонки – в субботу директор приезжает!
– В пятницу так в пятницу, – неожиданно легко согласился мастер по металлу. – Часа в три можешь забрать.
Андрей ушел, а Тихон Тихоныч принялся за изготовление ключей. В обед он сходил в столовую, пообедал, на обратном пути зашел в будку телефона-автомата, плотно прикрыл за собой дверь, набрал номер.
– Здорово, Александр Иваныч! Дело есть. Да, серьезное. Давай прямо сегодня. Часов в шесть. Где? На второй точке? Понял. – Не прощаясь, он повесил трубку.
На другом конце провода положил трубку начальник уголовного розыска города майор Петров.
На шинном складе противно зазвонил внутренний телефон.
– Слышь, Егор, – приглушенно доложил Монгол. – Тут к тебе какой-то здоровенный чертяра с тяжеленными
«Смотри, как бы он с тобой ничего не сделал!» – хотел сказать Бескозырка, но передумал: не надо зря обижать ребят. И тем более расхолаживать: теперь его люди охраняли периметр, дежурили у основных и пожарных ворот. От их старательности многое зависело, в том числе и его собственная жизнь.
– Пропусти, Монгол, я его знаю. Пусть Игнатик или Серафим сюда проводят. – И хотя с этой стороны он никаких подлянок не ждал, чтобы пацаны не расслаблялись, добавил: – Проверьте, чтобы у него при себе ничего не было. А в сумки не лазьте!
– Понял! – напряженным тоном сказал Монгол.
Вот и хорошо… «Законник» положил трубку.
Ко входу в склад подъехал «Москвич»-«каблучок». Непропорционально широкий парень с бритой головой, расплющенным носом и невыразительными глазами натужно затащил две объемистые сумки. Следом, засунув руки в карманы, шел Серафим.
– Куда? – не здороваясь, спросил Шрек.
– Вон, на верстак!
Бескозырка знал, что это бывший мент, и испытывал к нему глухую неприязнь. А Серый работал со всеми, без разбора. Никаких принципов у этих «новых»…
– Разгружайте! – Шрек поставил сумки у вытянутого вдоль стены столярного верстака и шагнул в сторону. На нем было черное драповое пальто, под которым удобно прятать обрез или автомат.
Серафим расстегнул молнии и стал выкладывать на обструганные доски оружие, тускло отблескивающее в мертвенном свете ламп дневного света. Короткие автоматы с расширениями на конце ствола и складными прикладами, какой-то невиданный малыш размером чуть больше ТТ, тоже со складным проволочным прикладом, пистолеты, ребристые и гладкие гранаты, запасные магазины, цинки и коробки с патронами…
– Гля, какая фиговина! – воскликнул Серафим, размахивая маленьким пистолетом-пулеметом. – Он был похож на почтальона Печкина: вытянутый подбородок, тонкие губы, щетина на лице, всклокоченные волосы. Только компактный автомат в руке смазывал впечатление. – Его в карман спрятать можно! Что это?
– «Скорпион», чешский, – сквозь зубы пояснил Шрек. – В рукоятке замедлитель, за счет этого очень высокая кучность. Можно весь магазин в голову всадить!
– Чего ж не всадили? – поинтересовался Бескозырка.
– Того, что там бронировка была! – огрызнулся Шрек. – Предупреждать надо!
«Разбор» они провели сразу, по горячим следам. Заказчик валил на исполнителей, те – на заказчика. В результате разошлись краями: аванс остался у Шрека с Блондином, потому что они сделали все, что от них требовалось в обычной ситуации. А знать про броню они не могли и потому рисковали жизнями сильней, чем обычно.
– Ладно! – Бескозырка махнул рукой и подошел поближе.
Четыре автомата АКСУ-74У, «Скорпион», пять «макаровых», четыре Ф-1 и пять РГД, выложенные в ряд, выглядели весьма внушительно. Блатные всегда пользовались ножами, обрезами да старыми пистолетами, оставшимися с войны. Поэтому Бескозырка даже головой покачал.