Дженнифер. Обитель скорби

Хорунжий Виктор

Но теперь девушка точно поняла – никакая она не сумасшедшая. И те видения, чем бы они ни были вызваны, больше не повторялись, а все, до сих пор сумбурно бродящие в душе силы, беспорядочные мысли в голове сходились в одном – это место точно не для нее. Если она что-то и сможет тут сделать, так это сойти с ума по-настоящему. И потому ей следует найти способ поскорее покинуть клинику, доказав, что она нормальный человек.

Глава 12

Когда тебя не слышат

Инспектор социальной службы

выполнила свое обещание, навестив Дженнифер через три дня после того, как поручила заботу о ней докторам клиники. Наверное, прежде чем встретиться с Дженни, она побывала у главврача – девушке пришлось не менее десяти минут ожидать ее в тесной комнатенке для посетителей.

Когда наконец высокая кудрявая мулатка, поздоровавшись с Дженнифер, села в кресло напротив нее, санитар, до этого безмолвно стоящий в дверях, оставил их наедине.

– Как ты, малышка? – Губы женщины растянулись в улыбке, что снова показалась Дженни фальшью.

Но, несмотря на это, поспешно оглянувшись на дверь, девушка решилась на откровенный разговор с инспектором.

– Мне здесь не место! – горячо заговорила Дженни, глядя в глаза собеседнице. – Это ошибка… Я здорова!

Мулатка снова улыбнулась и мягко возразила:

– Дженни, думаю, как только ты будешь полностью здорова, доктор Руфф больше не станет тебя здесь задерживать…

– Доктор Руфф ничего не делает для того, чтобы вылечить меня! – выкрикнула девушка, но тут же опять заговорила тише: – Никто тут не занимается моим лечением. Они пичкают меня какими-то таблетками, вот и всё. Ни один сотрудник этой клиники даже не поговорил со мной за то время, что я здесь!

– Но, девочка, ты только что сама сказала, что тебе назначили таблетки. Скорее всего, доктор пока не видит надобности в других методах терапии, кроме медикаментозной…

– Здесь у всех одинаковая медикаментозная терапия! Нас заставляют принимать таблетки, а буйных обкалывают какой-то гадостью, чтобы они вели себя тихо… Нас никто и не пытается лечить по-настоящему! – воскликнула девушка.

– Но, милая, ты же не доктор, чтобы определять, чем и как лечить больных, – в голосе социальной служащей уже угадывалось скрытое раздражение. – Ты лучше расскажи, как себя чувствуешь? Есть у тебя какие-нибудь жалобы, кроме претензий по поводу неправильных методов лечения доктора Руффа?

Дженни умолкла, понимая, что ее слова произвели на инспектора эффект, противоположный тому, которого она добивалась. И теперь, чтобы не усугубить ситуацию еще больше, ей важно было взвешивать свои слова перед тем, как их произносить. Она хотела было сказать, что ее поселили в общую палату, где пребывают и юноши, и девушки, но вовремя передумала – а что если после этого ее из уже ставшей привычной и мирной восемнадцатой переведут к каким-нибудь буйно помешанным женщинам? Этого Дженнифер хотелось бы меньше всего.

О том, что один из санитаров шарит в тумбочках и забирает еду, она тоже решила не говорить. Ведь что бы она ни сказала теперь, инспектор будет искать в ее словах признаки бреда душевнобольной…

– У меня нет

жалоб, но есть одна просьба. Вы не могли бы разыскать кого-нибудь из моих родственников? Наверняка кто-то должен быть, кому небезразлично, что со мной, – с надеждой вымолвила Дженнифер и тут же быстро добавила: – Понимаете, мне бы очень хотелось, чтобы меня проведал кто-нибудь из родни.

– Хорошо, деточка, я постараюсь выполнить твою просьбу, – инспектор еще раз улыбнулась своей профессиональной улыбкой и, плохо скрывая облегчение, поднялась с кресла. Видимо, она посчитала, что уже выполнила свой служебный долг в отношении Дженнифер Паркер.

Девушка смотрела на нее и вдруг явно осознала: все ее надежды достучаться до этой женщины и попросить помощи напрасны. И не потому, что Дженни – действительно сумасшедшая, просто этой особе безразлична ее судьба. Для нее она лишь пациентка психиатрической клиники, а значит, куда проще и правильней поверить доктору, чем ей, Дженнифер Паркер…

Возвращаясь в сопровождении санитара в свою палату, девушка размышляла о том, захочет ли кто-нибудь из родственников помочь ей. Раньше она как-то не задумывалась, почему родители нечасто ходили и ездили в гости или принимали гостей у себя. У нее, безусловно, должна быть какая-то родня. Но, честно говоря, об этих родственниках, если они и были, Дженни ничего не знала. Ей смутно помнилось, что несколько лет назад к ним приезжал пожилой военный, который, похоже, был родственником отца. И тетя, подарившая Дженнифер куклу, – кажется, она являлась родственницей по линии матери. Но почему эти люди не приехали к ним снова, девушка не знала. Окруженная любовью и заботой родителей, она совсем не чувствовала нужды в общении с другими родственниками. У нее были свои знакомые, подруги в классе, и до сих пор она жила в собственном маленьком уютном мирке. Жила, пока его не разрушил до основания несчастный случай…

Вернувшись в палату, она тоскливым взглядом обвела больничные стены, на которых местами отошла штукатурка, убогую койку и, как всегда, неподвижно застывшего Джастина… Дженни заплакала. Слезы сами катились из ее глаз, остановить этот поток у нее не было сил. Никому она не нужна. Никто не придет, чтобы вызволить ее отсюда, из этой западни, из этой ловушки…

На плечо девушки легла чья-то теплая ладонь. Обернувшись, Дженнифер совсем рядом увидела лицо Раяна.

– Дженни, тебя кто-то обидел? Что случилось?

– Никто не придет за мной… И никто меня не вылечит. Мои кошмары… Я не сумасшедшая! Это что-то другое. Я чувствую себя в ловушке… Мне никогда отсюда не выбраться, – горячо зашептала она, путаясь в словах сбивчивых фраз. – Кажется, здесь я точно сойду с ума…

Раян вдруг обнял ее за плечи, утешая, и девушка не оттолкнула его. В этот миг, прижавшись к худому, еще полумальчишескому плечу парня, она почувствовала минутное облегчение.

– Не плачь. Все будет хорошо! Вот увидишь… – произнес Раян настолько уверенно, что Дженнифер изумленно взглянула на него. А затем он тихо добавил: – Дождись ночи…