Джено и белая руна золотого сокола
Шрифт:
Отчаявшаяся Суоми забыла об ухотрубах и разразилась рыданиями. Она принялась стучать тростью в дверь. Шум возбудил любопытство остальных антеев, которые сидели в своих комнатах, и все высыпали в коридор.
Агата Войцик и Боб Липман, побледнев, переглянулись. Юди Ода цинично ухмыльнулся, а Ламбер де Соланж начал читать Суоми мораль:
— Мадемуазель, от ваших рыданий нет никакой пользы. Не знаю, почему вы расстроены, но мне этот беспорядок уже надоел.
Финская антея не отреагировала, потому что не поняла, кому принадлежит
— Тебе плохо? Почему ты хочешь войти в эту комнату?
Суоми, почти утратившая контроль над собой, вдруг вспомнила об ушах-шпионах.
— Это конец. Я допустила ошибку, — шепотом повторяла она.
Тоам вытер ей слезы, пытаясь утешить, в то время как остальные не двинулись с места.
Гулкий удар пробил девять вечера, потом раздался соусосвист — сигнал к ужину. В коридоре появилась Ранья Мохатдина с двумя подносами в руках. На ее губах застыла любезная улыбка: она была страшно довольна секретной миссией, доверенной ей Ятто.
Арабка громко объявила:
— Сегодня вечером Гулкий удар и соусосвист звучат друг за другом. Простите за шум, дорогие антей. — Едва Ранья заметила в коридоре переполох, выражение ее лица стало серьезным.
Агата, Боб, Юди и Ламбер быстро разошлись по своим комнатам. Только Тоам остался с Суоми.
— Что случилось? — воскликнула Ранья.
Суоми, поняв, что уже все знают о спасении Джено, попросила Тоама уйти:
— Иди, ужин готов. Оставь меня.
Антей первого уровня догадался, что происходит что-то серьезное, и, хотя сердце говорило ему остаться рядом с девочкой, он вернулся в комнату.
— Суоми, в чем дело? Что ты здесь делаешь? — спросила Ранья, заставив задрожать подносы, полные метафизических яств.
— Ничего, я хотела поговорить с Джено, но дверь закрыта на ключ, — объяснила девочка, стараясь быть убедительной. Она немедленно воспользовалась блокирующим словом. Еще никогда техника, которой ее обучила мадам Крикен, не была такой полезной. Едва она прошептала магическую формулу: «Кум Империо Эссе»,как ее разум стал непроницаем.
— Я сапиенса, и я превосходно читаю твои мысли, — назидательно произнесла Ранья, но, попытавшись проникнуть в разум финской антей, наткнулась на непреодолимый барьер. — Ты используешь мощную ментальную защиту! Но берегись, ты можешь ускорить конец Джено, — сказала арабская мудрая, изрядно нервничая.
В это время примчалась мисс О'Коннор в сопровождении трех бассетов.
— Ранья, подай ужин Ламберу де Соланжу и Агате Войцик. А потом принеси остальные подносы. О Суоми Лиекко я сама позабочусь. — Она повернулась к девочке: — Глупая антея! Ты переходишь все границы! Суммус сапиенс тебя накажет. По правилу СК-АМ.6г ты проведешь две ночи на кладбище Аркса Ментиса. — С этими словами она так толкнула Суоми, что девочка едва устояла на ногах и уронила трость.
Оскар бросился поднять трость, но Баттерфляй так стегнула его хлыстом, что щенок жалобно заскулил.
Суоми взорвалась от гнева:
— Это вы переходите все границы! Я просто стою у двери своего друга, который страдает. Не представляю, что он сделал, чтобы заслужить такую пытку!
Экономка близко наклонилась к Суоми:
— Ты чересчур строптива. Нет, нет, нет… добром это не кончится. Скоро тебя изгонят из Аркса!
— А я совсем не уверена в этом. — Эти слова прозвучали как удара грома. Доротея, не дождавшись новостей, вышла в коридор.
Мисс О'Коннор обернулась к ней:
— Очень хорошо. Кузины Лиекко демонстрируют храбрость и дурные манеры.
— Может, мы и нарушаем правила, но никого не оскорбляем. Джено Астор Венти — наш друг, — ответила финская псиофа, уверенно продвигаясь вперед.
Экономка вытащила ключи и открыла комнату номер пять.
— Оставайтесь здесь.
Мисс О'Коннор вошла в комнату и увидела на полу Джено. Он был весь изранен. На мгновение она испытала жалость к мальчику с черными кудряшками, но кротость и сострадание отнюдь не были чертами ее скверного характера. Собаки остались на пороге: Офелия и Оттон замерли, прижавшись друг к другу, только Оскар затряс длинными ушами и заскулил.
— Сейчас я позову доктора Бендатова. Потом Ятто фон Цантар решит, что с ним сделать, — проворчала она, выходя из комнаты.
— Не надо меня звать. Я уже здесь, — решительно воскликнул русский мудрец, неожиданно появившись вместе с Эулалией, Набиром и Дафной.
Сапиенсы с гневом смотрели на экономку.
Доктор Бендатов бросился в комнату, подбежал к мальчику и прижал руки к его сердцу:
— Оно не бьется! Джено не дышит!
Врач Аркса взял юного итальянского антея на руки:
— Он потерял много крови, я должен снять с него эту кольчугу. Эта пытка — поистине плод дьявольского разума.
Растаптывая осколки Ока, доктор с Джено на руках бросился в Клинику неопределенности.
— Не ходите за мной. Я его спасу, — заявил он так уверенно, что никто не осмелился ему противоречить.
Эулалия и тибетский святой подбежали к Дафне, которая от испуга уронила на пол сумку с замками.
— Быстрее, поднимайся, мы не можем здесь оставаться, — сказала ей Эулалия, у которой уже была вертушка на месте глаз.
— Я видела… я почувствовала… — Дафна заговаривалась, потому что у нее было страшное видение.
— Что? Объясни, — взволнованно спросил Набир, проверяя графин с Дионисовой водой.
— В этой комнате был демон! Суплициум — это адская пытка! Бедный мальчик! — Армянская псиофа вытерла пот со лба.
Среди остатков Окулюс Дьяболи Эулалия заметила несколько обуглившихся листов. На одном приводился список антеев, умерших от суплициума, на втором было письмо Ятто, в котором объяснялась причина наказания Джено.