Джено и черная печать мадам Крикен
Шрифт:
— В полдень я иду на метафизическую кухню. Не забудь, что сегодня вечером у нас испытание в психофонии.
Джено сказал, что помнит, затем посмотрел на суммуса, ожидая, когда же тот начнет разговор.
— Я узнал о том, что произошло вчера во время упражнений в арколории. Я очень доволен твоими успехами. Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил суммус.
— Массаж мисс О’Коннор сотворил чудо, — ответил Джено.
— Ты шел сюда, чтобы найти ее? — Этот вопрос на миг смутил мальчика.
— Да, да… я действительно ищу экономку, чтобы поблагодарить ее, — нерешительно ответил он.
Ятто схватил Джено за руки и больно сжал их.
— Ты уверен, что говоришь правду?
Мальчик привел в действие Блокирующее слово:
— Конечно, я всегда говорю правду.
— Пойдем со мной. Я отведу тебя в свое жилище. Нам предстоит долгий разговор. — И Ятто потащил Джено к лестнице.
Мальчик не хотел следовать за ним, опасаясь, как бы чего не случилось, но не мог сопротивляться. Ятто силой, и физической и ментальной, заставил его подняться.
У маленького подъемного мостика торчал Пило Магический Росток. Приветствуя мальчика, он скривил рот. Ятто и Джено пересекли Комнату видений, в которой горела жаровня и стоял сильный запах благовоний. Фон Цантар отодвинул черную бархатную портьеру и возложил руку на мозаику, точнее, на свое собственное изображение. Джено заметил, что там, где раньше был портрет мадам Крикен, кусочки мозаики были аккуратно вынуты. Теперь на их месте ничего не было. Только стена. Однако наверху, над фигурой Рене, появилось изображение парящего сокола с золотыми крыльями.
Джено внимательно осмотрел эту необычную картину, составленную из цветных камешков. Все мудрецы на ней, нарядно одетые и с улыбающимися лицами, остались на своих местах. Все, кроме Марго. Серое пятно, где прежде было ее изображение, сильно обеспокоило Джено. Что бы это могло означать?
Едва фон Цантар коснулся собственного изображения, как громадная мозаика раздвинулась, и они попали в личные апартаменты суммуса сапиенса.
— Следуй за мной и не задавай никаких вопросов, — распорядился он.
Джено с интересом взирал на стены и непонятные предметы, украшавшие деревянные столики с инкрустацией и прочую мебель.
В глубине стояла большая роскошная кровать, а в самом углу, у окна, Джено заметил высокую узкую белую дверцу. На ее круглой ручке были выгравированы какие-то надписи, которые мальчику не удалось прочитать. На полу на мягких коврах было разбросано множество шелковых подушек.
Остановившись посреди комнаты, суммус велел мальчику сесть на большую и мягкую зеленую подушку.
— Вижу, тебя заинтересовала белая дверь? — спросил он.
— Да, она странная, — ответил Джено, не ожидавший этого вопроса.
— Даже не спрашивай, что за ней. Бесполезно! — заявил суммус, зажигая привычную Сигахрому.
Юный Астор Венти интуитивно почувствовал, что Ятто прибег к этой провокации, чтобы подогреть его любопытство. И оказался прав. За белой дверью находилось его тайное убежище. Место, которое мог посещать только он. Ни мисс О’Коннор, ни Пило Магический Росток там никогда не бывали. Эта дверь вела в секретные места Аркса, не обозначенные на карте.
Неожиданно белая дверца распахнулась, и в комнату вошел опечаленный Рене. Он только молча кивнул, приветствуя их, и совершенно неподвижно остался стоять в углу.
Фон Цантар улыбнулся и, повернувшись к Джено, сказал:
— Рене — мой любимый и самый талантливый ученик. Он беспрекословно выполняет все мои распоряжения, даже если и думает совсем иначе. Он мне верен. Кто знает, возможно, тебе, мой дорогой Астор Венти, когда-нибудь удастся превзойти его.
Джено не отважился что-либо сказать. Он лишь бросил отчаянный взгляд на мальчика в золотой тунике и подумал, что тот никогда не поможет ему отыскать его родителей. Рене будто окаменел, он стоял на том же месте с застывшим взглядом и напоминал мраморную статую. Джено решил, что это дело рук Ятто. Сила мысли суммуса была такова, что никто никогда не пытался пойти против его воли.
— Я Абсолютное Добро. Ты должен повиноваться мне! — произнес Ятто, возвышаясь над сидящим Джено, которому пришлось повернуть голову, чтобы смотреть ему в лицо.
— Повиноваться вам? Вы похитили моих родителей и вот уже одиннадцать лет держите их в заточении. Почему мне не дозволено иметь папу и маму? — Юный Астор Венти пытался придать голосу твердость и не позволить чувствам овладеть собой.
— Если ты будешь молодцом… — Глаза фон Цантара стали белыми, как у мертвеца.
Джено надеялся, что Рене хоть как-то отреагирует на происходящее. Но мальчик в золотой тунике даже пальцем не шевельнул.
Суммус казался настоящим чудовищем. Джено протянул к нему руки:
— Они больше не изготавливают Клонафорт. И никому ничего не расскажут, и я тоже…
— Ты? Ты уже и так слишком много знаешь. К тому же Клонафорт течет у тебя в крови. Ты предназначен судьбой мне. МНЕ! А чтоб ты понял, что я не злой, я предоставлю тебе возможность снова обнять Пьера и Коринну. НО ПРЕЖДЕ ТЫ ДОЛЖЕН НАЙТИ ИХ! — Глаза суммуса поменяли цвет и стали фиолетовыми, серое облако образовалось у него над головой. Джено почувствовал, что силы покидают его.
— Почему вы не можете привести их сюда? Почему я должен отыскать их? — От волнения мальчик начал задыхаться.
Фон Цантар снова прикурил Сигахрому и выпустил дым в лицо Джено.
— Твой разум должен помочь тебе отыскать их. Покажи мне, какая сила в тебе заложена. Я суммус сапиенс, и я имею право знать, сможешь ли ты, ничтожный комар, это сделать.
Ятто намеревался продемонстрировать, как мысль может контролировать и изменять реальность. Он сложился, как лист бумаги, словно тело его было без костей. Завертев головой, внезапно выпрямился, надул грудь и выдохнул на циновки, по которым пошли волны, как по воде. Потом, сделавшись сильным и свирепым, поднял руку, демонстрируя перстень. Именно в этот момент лучи ярчайшей красной лампы пронзили Джено в грудь, и его обожгло огнем. Он трижды кашлянул и, хотя был охвачен паникой, набрался храбрости и умудрился выдавить из себя еще несколько слов: