Джентльмены уже не в моде
Шрифт:
– Разберемся!
Он собрался выйти из машины, но Рита конвульсивно вдруг вцепилась в его руку. Ей даже говорить ничего не пришлось, он все понял и сам, глядя в ее безумно-испуганные глаза.
Он резко сорвал машину с места, но преследователи очень скоро нагнали его.
– Что все это значит?
– Он хочет тебя убить, – пряча глаза, дрожащим от волнения голосом сообщила она.
– Кто он?
– Я не знаю… Но это не Перекатов…
– Кто «не Перекатов»?
– Ну, тот, кого Арина назвала Игорем… Он и вправду Игорь Кормухин. Настоящий Перекатов лежит в морге.
– Ты откуда знаешь?
– Об этом мало кто
– Ревякин, – кивнул Аркадий.
– Я так поняла, они сразу хотели от вас избавиться, но решили переждать. Надеялись, что Перекатова не опознают, но не были уверены. То есть они сделали все, чтобы в нем признали тебя, но не было уверенности, что план сработает. А если бы в покойнике признали Перекатова, то им пришлось бы сдать назад. Сказали бы, что пошутили, на этом бы все для них и закончилось. А для кого-то началась бы драчка за наследство Перекатова… Но дело в том, что в морге опознали твое тело. Ну, и я, каюсь, руку к этому приложила… В общем, ты мертв, а Перекатов – жив. И выходит, что разоблачить Кормухина можете только вы с Ариной. Вам позволили уйти, потому что тогда не было надежды на успех, а теперь, когда Кормухину повезло, он решил от вас избавиться. Ревякин сказал, что ты, скорее всего, поедешь в Сочи за дочерью. Я слышала этот разговор, вернее, подслушивала. А потом Кормухин пришел ко мне и сказал, что я должна ему помочь…
– И ты согласилась, – со злостью процедил он.
– Он сказал, что женится на мне, – Рита опустила голову так низко, что едва не коснулась лбом своих колен. – Сказал, что мы с Юлей как сыр в масле будем кататься. А если нет, то могут возникнуть проблемы…
– А Юля где?
– В лагере. В Сочи, в самом Сочи лагерь…
– А в Адлере что ты делала?
– Они следили за тобой, а я разыграла сцену. Как будто Юля в этом лагере. Как будто ее похитили. И ты поверил…
– А с кем я по телефону разговаривал?
– С Перекатовым… То есть с Кормухиным… Он в курсе, он ждал твоего звонка.
– Он тебя насиловал?
– Нет.
– А мне кажется, что изнасиловал. Морально. И очень плотно… Где он?
– Не знаю. Где-то в Сочи, а где точно, не знаю. В гостинице где-то. Только где именно, я не знаю… И Ревякин здесь…
– Ты вляпалась в дерьмо сразу двумя ногами. Ты и меня предала, и Кормухина…
– Я тебя не предавала. То есть я не хочу тебя предавать. Поэтому созналась. Ты можешь меня убить…
– Я похож на убийцу?
– Нет, но…
– А ведь я убийца. И мне все это уже надоело… Но я должен покончить с этим. А потом буду отдыхать. Возможно, вечным сном… В каком лагере Юля?
Аркадий узнал, в каком лагере находится его дочь, после чего, едва сбавив скорость, вошел в поворот, ведущий к морю. Дорога темная, тряская, но ему именно такая и нужна.
Он заметил, что преследователи свернули за ним. Вроде бы все шло по плану. Только сам план очень смутный, если не сказать, авантюрный. Но ему надоело бегать, давно уже пора превратиться из зайца в охотника.
Дорога втягивалась в арку под железнодорожной насыпью, над которой небесным оком висела полная луна. Для кого-то она сейчас должна стать спасением, а для кого-то – погибелью.
В этой арке Аркадий и остановил машину.
– Давай за мной! – закричал он, увлекая за собой Риту.
Они вместе выбежали из арки по другую сторону полотна, но на этом их совместное путешествие закончилось. Аркадий грубо толкнул ее под куст ежевики:
– Здесь и сиди! Только пикни!
Все-таки не зря он, рискуя своей свободой, таскал пистолет. Если он так долго носил его с собой, то просто обязан выстрелить.
Одинцов взбежал на насыпь, соревнуясь в скорости с надвигающимся железнодорожным составом. Мощный луч прожектора, словно гигантским ножом, разрезал темноту, но машинист локомотива не видел Аркадия. Иначе бы в ночное небо, прямо к луне улетел тревожный гудок.
Аркадий тенью проскочил под самым носом у локомотива, бегом подобрался к северной стороне арки, заглянул в нее и в свете фар стоящего автомобиля увидел трех человек. Один шел в сторону моря, подняв руку с пистолетом, на ствол которого был накручен длинный глушитель, другой стоял возле своего автомобиля, также с оружием на изготовку; третий обследовал брошенный «Мерседес». Наверняка они приехали сюда, чтобы убивать. Аркадий отрешился от сомнений и ринулся напролом.
Ему приходилось стрелять из «стечкина», и он считал его неплохим оружием. В чем сегодня убедился лишний раз.
Аркадий стрелял с хода, короткими очередями, грохот которых эхом метался по каменным стенам арки, вырывался из нее и сразу же смешивался с шумом проходящего поезда… Один боец рухнул на капот своего автомобиля, другой свалился под колесо «Мерседеса». А третий так и не понял, что произошло. Он продолжал идти своей дорогой и не заметил, как Аркадий оказался у него за спиной на опасно близком расстоянии. На этот раз он пустил в ход рукоять своего пистолета и вывел противника из игры ударом в шейные позвонки. Бедняга потерял сознание, но Аркадий не позволил ему упасть. Он подхватил его на руки, забрав пистолет, затолкал в багажник «Мерседеса», после чего сел за руль, выехал из арки, остановившись возле куста, под которым сидела Рита.
– Давай в машину! – перекрикивая грохот поезда, заорал он.
Рита не заставила себя долго ждать, вернулась на свое место, трясущимися руками обхватила голову.
– Ты ничего не знаешь, ничего не видела, поняла? – жестко сказал он.
– А что было? – в смятении спросила она.
– Ничего!
Они отъехали от арки метров на сто, когда увидели огни шедшего навстречу автомобиля. Одинцов переключил фары на дальний свет, сделав это нарочно, чтобы ослепить водителя, чтобы тот не запомнил марку его машины, не говоря уже о номерах. Ведь ясно же, что сейчас этот товарищ натолкнется на брошенную иномарку и трупы возле нее. Дорога узкая, так просто тела людей не объедешь. Водитель наверняка вызовет милицию. И как хорошо, что Аркадий уже убрался с места преступления! Теперь его придется долго искать, если вообще найдут…
Они уже проехали Хосту, когда в багажнике послышался какой-то звук. Но Аркадий еще долго искал место, где он мог бы поговорить с пленником вдали от посторонних глаз. Он остановил машину на темном безлюдном берегу какой-то речушки, открыл багажник, позволив парню выбраться на свежий воздух. И тут же ударил снова, все так же – по шее, но уже ребром ладони. И пока пленник приходил в себя, связал ему руки поясным ремнем.
– Я тебя не сильно связал, – одним глазом посматривая на сидевшую в машине Риту, негромко сказал он. – Чтобы ремень руки не натер. А то еще гематома появится, вопросы возникнут.