Джесс
Шрифт:
— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, — отвечал старик, — я подданный ее величества королевы Виктории и, кроме того, англичанин. Каким же образом я могу быть бунтовщиком против республики? Я повторяю вам, что я англичанин, — продолжал он, все более и более возвышая голос, чтобы его могли слышать все буры, — и поэтому не признаю никакой республики. Эго мой дом, и я приказываю вам сию же минуту его оставить. Я требую уважения к моим правам англичанина…
— Здесь, — холодно перебил его Мюллер, — англичане не имеют никаких прав, кроме тех, которые мы сами им предоставим.
— Стреляйте в него! — крикнул
— Нет, лучше уж сделайте с ним то же, что Баскес сделал с Ван дер Линденом в Почефструме, — посоветовал второй.
— Просто-напросто заставьте его проглотить такую же пилюлю, какую мы дали доктору Барберу, — вставил третий.
— Мистер Крофт, намерены ли выедаться? — тем же голосом произнес Мюллер.
— Нет! — заревел старик в припадке национальной гордости. — Я не сдамся бунтовщикам. Я застрелю первого, кто до меня дотронется! — при этих словах он поднялся со своего места и взял в руки ружье.
— Можно мне стрелять, баас? — спросил одноглазый Хендрик, причмокивая губами и водя пальцами по заржавленному замку своего старого охотничьего ружья.
В ответ Мюллер наотмашь ударил его рукой по лицу и проговорил:
— Ханс Кетце, идите и арестуйте этого человека!
Несчастный дядюшка Кетце переминался на месте. Природа не наградила его особенной храбростью, и вид наведенного на него ружья старинного доброго соседа отнимал у него всякую охоту исполнить приказание своего начальства. Он продолжал стоять на месте и приводить всевозможные предлоги в свое оправдание.
— Пойдете ли вы, минеер Кетце, или же прикажете доложить генералу о вашей симпатии к англичанам? — сурово, но не без некоторого коварства спросил Мюллер, ибо знал о трусости старика и любил играть на его слабой струнке.
— Да ведь я же и иду. Эго просто у меня слегка закружилась голова — должно быть, от жары, — лепетал бур. — Может быть, кто-нибудь из этих молодых людей присмотрит пока за стариком и будет держать наготове ружье. Он ведь очень сердитый, я его давно знаю, а сердитый человек, да еще с ружьем, это, знаете…
— Ну что, идете вы наконец? — еще раз повторил свой вопрос грозный начальник.
— Ну разумеется иду. Знаете ли что, дядюшка Крофт, бросьте вы это ружье, с ним ведь шутки опасны. Не глядите же на меня, как разъяренный бык, а выходите-ка лучше к нам и безропотно покоритесь. Вы уже стары, дядюшка Крофт, мы же вовсе не намерены причинить вам зла. Ну идите же сюда, идите. — И он протянул к нему руку, как будто старик был упрямой лошадью, которую во что бы то ни стало надо было поймать.
— Ханс Кетце, предатель и лгун! — гневно произнес старик. — Если вы сделаете хоть один шаг, то клянусь Богом, я всажу вам пулю в грудь!
— Ну-ка, Ханс! Накиньте на него хомут! Смело хватайте его за хвост! Ударьте его кнутом! Валите старого быка на спину! — поддразнивали его товарищи, толпясь под окном, но сторонясь на всякий случай, чтобы дать дорогу ожидаемой пуле.
Хане струхнул не на шутку. В это время Мюллер, единственный из всех неустрашимо продолжавший стоять на своем посту перед окном, схватил его за плечо и со всей силы толкнул к старику Крофту.
По известным ему одному причинам он непременно желал, чтобы последний убил кого-либо из буров, находившихся под его начальством, и выбрал для этой цели Ханса Кетце, которого недолюбливал и вообще презирал за трусость.
Старик Крофт прицелился и спустил курок, но Бесси, стоявшая до тех пор как бы в оцепенении, мгновенно очнулась и дернула дядю за рукав, не без оснований полагая, что кровопролитие может только ухудшить их и без того незавидное положение. Последовал выстрел, который без вмешательства Бесси наверняка убил бы Ханса, между тем как теперь пуля лишь оцарапала ему ухо и затем вылетела через окно. Комната тотчас наполнилась дымом. Ханс Кетце приложил руку к голове и огласил комнату воем и плачем, а трое или четверо буров, предводительствуемые Хендриком, пользуясь минутой замешательства, бросились к старику, прислонившемуся к стене и обеими руками державшему над головой ружье, которым он отчаянно отбивался от противников.
Буры окружили Крофта, но побаивались к нему подступиться, так как старик, несмотря на свой согбенный стан и почтенные годы, обладал огромной физической силой. Один из нападающих попробовал было нанести ему удар, но промахнулся и не успел отбежать в сторону, как старик со всего размаха хватил его прикладом по голове, отчего тот замертво растянулся на полу. Этой минутой воспользовались остальные буры и вплотную обступили старика, который продолжал отчаянно бороться и даже повалил одного из них, стиснув его в своих могучих объятиях. В это время Хендрик подобрался сзади и прикладом ружья нанес Крофту удар по темени. Старик зашатался и упал как подкошенный. К счастью, удар оказался не особенно силен, иначе он проломил бы ему голову. Вся ватага с ожесточением набросилась на упавшего, за исключением Мюллера, молча наблюдавшего за происходившим, и старику пришлось бы плохо, не подоспей на выручку Бесси, обхватившая дядю, как будто намеревалась защитить его от ударов.
Фрэнк Мюллер, видя, что свалка принимает серьезный оборот, с криками и ругательствами бросился в середину толпы, которую тотчас и разогнал, так как был очень силен, после чего помог старику подняться на ноги.
— Довольно, — прикрикнул он на разъярившихся буров, — выведите его отсюда!
Повинуясь его приказанию, толпа с насмешками и проклятиями принялась выталкивать на веранду несчастного Крофта, обливающегося кровью, а затем потащила его во двор, где обессиленный старик наткнулся на труп убитого незадолго перед тем кафра. Потом злодеи поволокли его к мачте, на которой все еще продолжал развеваться национальный флаг. Здесь старик в изнеможении опустился на траву, прислонившись спиной к мачте, и слабым голосом попросил пить. Бесси, горько плакавшая от негодования и обиды, протиснулась сквозь толпу, побежала в комнаты и мигом принесла стакан с водой. Один из буров попытался было вышибить его у нее из рук, но она ловко увернулась и подала стакан дяде.
— Благодарю вас, моя милая, — сказал он, напившись, — не бойтесь за меня, я не ранен. Ах, если бы Джон был здесь и мы хотя бы за полчаса знали об этом нашествии, мы устроили бы им совершенно иную встречу!
Между тем один из буров, вскочив на плечи другому, отвязал веревку, при помощи которой было прикреплено знамя, и спустил его до земли. Перевернув стяг вверх ногами, буры подняли его до середины мачты и огласили воздух криками в честь республики.
— Может быть, дядюшка Крофт еще не знает, что у нас теперь республика? — насмешливо обратился к нему один из них.