Джейн, анлимитед
Шрифт:
– Да. Я слышала, вы знали мою тетю.
– Ты не Рави, – отмечает экономка.
– Увы. Рави пошел кого-то навестить. Кажется, свою мать. Она ведь здесь?
Миссис Вандерс пренебрежительно хмыкает.
– Ты проводишь слишком много времени с Айви, – сказала она. – Что вы затеваете?
– Так вы не знали тетю? – Джейн чувствует раздражение. – Я зря теряю время?
– Мой вопрос об Айви имеет прямое отношение к твоему вопросу о тете.
– Как такое может быть? Они знали друг друга?
– Ты
– Нет! А вы что, вместе путешествовали?
– У нас есть фотография, сделанная твоей тетей в одном из путешествий, – говорит миссис Вандерс. – Маленькая желтая рыбка, выглядывающая из пасти огромной рыбы. Твоя тетя умела… замечать то, что скрыто от других глаз.
– О! – Джейн поражена. Одна из тетиных фотографий? Здесь? Ее распирает от гордости. Как здорово, что одна из работ тети Магнолии нашла свое пристанище в творческом беспорядке этого дома.
– Значит, вот откуда вы были знакомы? Вы купили у нее снимок?
– Да, – коротко вздыхает миссис Вандерс.
– Понятно… – Джейн чувствует, что в этом есть какой-то смысл. Если не считать некоторых нестыковок. – А при чем здесь Айви?
– Я просто поинтересовалась, как много она успела тебе выболтать.
– Но какое это имеет значение? Разве фотография – секрет?
– Конечно нет. Она висит в западном крыле. – Миссис Вандерс машет рукой и наконец выходит из своей одноногой позы и близко-близко наклоняется к картине.
– Она была здесь? – не успокаивается Джейн. – Моя тетя? Вы ее знали?
– Мы общались по поводу фотографии, – отвечает миссис Вандерс.
– Лично? Мистер Вандерс знает. Например, как она одевалась.
– Вот черт! – говорит женщина. Ее нос всего в дюйме от полотна.
– Что?
– Прости. Как ты считаешь, с этой картиной все в порядке?
Джейн, которой сейчас было совсем не до искусства, бросает на картину нетерпеливый взгляд. Небольшой, очень милый жанровый портрет: женщина, пишущая за столом. Позади женщины на шахматном полу сидит лягушка, на пыльную синюю кожу которой падают солнечные лучи, пробивающиеся через окно. На морде у лягушки застыло загадочное выражение. Женщина полностью поглощена своим занятием.
– В каком смысле? – удивляется Джейн.
– Она выглядит так, как должна?
– Я понятия не имею, как должна выглядеть эта картина.
– Это Вермеер. «Женщина с жемчужной сережкой». А это – «Женщина с лягушкой пишет письмо».
– Я знаю Яна Вермеера. Он знаменитый и все такое. Но как узнать, все ли в порядке с картиной? Я никогда ее раньше не видела.
– Хорошо. Что скажешь о свете?
Джейн снова глядит на картину. Чередование светлых и темных фрагментов создает впечатление, что ее освещает настоящий солнечный свет.
– Сияющий?.. – робко предполагает она.
– Гм. – Миссис Вандерс явно не удовлетворена. – Говорю тебе, с ней что-то не так. Дама кажется не такой светлой, как обычно.
– Хотите сказать, кто-то переделал картину?
– Переделал… или подделал.
– Подделал! Серьезно?!
– Либо заменил на другую авторскую копию. – Миссис Вандерс становится все мрачнее.
Джейн начинает подозревать, что физическое равновесие женщины обратно пропорционально психическому.
– Сколько стоит эта картина? – спрашивает она.
– Работы Вермеера сейчас редкость, они почти никогда не меняют владельцев. На аукционе за его полотно можно получить не меньше ста миллионов долларов.
– Какой кошмар! – Джейн потрясена. Как странно, что картина может быть дороже целого дома, в котором она висит. Это как деревянная коробочка, внутри которой лежит кольцо с бриллиантом, или корабль, а на нем – тетя Магнолия.
– Послушайте, я понимаю, это очень важно. Но вам лучше поговорить об этом с Рави или с Люси Сент-Джордж, а не со мной. Вы можете рассказать чуть больше о моей тете?
В это мгновение в верхней части зала появляется Рави, направляющийся к ним с надкушенным тостом в руке.
– Я прошу тебя, не говори ничего Рави, – шепчет миссис Вандерс.
– Почему?
– Я хочу сама с этим разобраться.
В другой руке Рави несет картину в рамке. На картине – сидящие на водяных лилиях лягушки. Явный импрессионизм, Моне или кто-то, работавший в его манере. Когда Рави приближается, Джейн замечает в лягушках нечто необычное – их умные, но какие-то мертвые глаза. А лилии словно парят в воздухе над картиной. Очень необычно.
– Есть минутка, Ванни? – весело спрашивает Рави. – Я кое-что принес.
Миссис Вандерс бросает на холст полный отвращения взгляд:
– Господи, Рави! Только не говори, что собираешься просить меня найти покупателя на ЭТО.
– Ну пожалуйста, Ванни! – канючит Рави.
– Ты испытываешь мое терпение. Ты и твоя мать.
– Конечно, конечно… Но ты ведь знаешь всех узких коллекционеров!
– Я подумаю об этом, – говорит миссис Вандерс и со значением добавляет: – Пока мы стоим здесь, перед Вермеером.
– Хорошо, – кивает Рави, безмятежно разглядывая картину на стене. – Она всегда была моей любимой.
– Точно, – соглашается миссис Вандерс. – Такая сияющая, правда?
Женщина внезапно замолкает.
Джейн переводит взгляд с миссис Вандерс на Рави и все еще ждет, что женщина спросит у него о странностях в картине Вермеера.
– Не понимаю… – начинает Джейн.
– Не лезь не в свое дело! – резко обрывает ее миссис Вандерс. – Всему свое время.
Внутри Джейн что-то щелкает.