Джихад по-русски
Шрифт:
Вот тут-то и выручил Ибрагим — окончательно и бесповоротно. На кого он там вышел из своих соплеменников, кому кланялся в ноги — Саша в подробности не вдавался. Важен результат.
«Развели»! Без претензий. Без участия обидчика и его извинений. Понадобилось лишь «отстегнуть» три штуки баксов — тому, у кого косточка хрустнула. И больше никто не лез, как будто забыли про «Иру».
— Чудеса, — недоверчиво сказал юрист фирмы — конченый скептик Лева Коновалов, хорошо разбирающийся в «понятиях» и прочих перипетиях теневой стороны делового мира. — «Концерн» вот так запросто простил наше хамство? Да-а-а уж… Вот это Ибрагим, вот это клад! И где он такого «разводящего» нашарил? Чудеса! Далеко пойдет, если пуля не остановит. Ты вот
Однако Александр Евгеньевич брюзжание Левы пропустил мимо ушей: тот все — даже факт собственного рождения — подвергал сомнению, работа такая. А Ибрагим в очередной раз доказал свою безграничную преданность, можно сказать, на амбразуру бросился, черт знает чем рискуя. Какой там «присмотреться повнимательнее»?! За деяния, даже втрое менее значимые, президент «Иры» привык отличившихся по-царски награждать. Подними человека, поддержи его рвение, оцени как следует — он воздаст потом сторицей. Старая капиталистическая концепция, перенятая у загнивающего Запада. И специально для друга-ингуша ввел в штат фирмы новую должность, необходимость которой ранее никто по недомыслию не ощущал: вице-президент.
Старожилы пожали плечами, но возражать не стали, сочтя назначение не более чем очередной прихотью своенравного шефа. Что такое этот «вице» при живом президенте? Заместитель, что ли? «Сам» все решает сам, а когда в отсутствии — коммерческий за него, всегда так было. Хочет, так пусть себе куражится — и хрен с ним, хуже от этого никому не будет.
Вот так получилось. А на деле вышло, что Ибрагим декларативно стал вторым человеком в «Ире». Спустя всего-то полгода после появления…
… Адил появился ровно в половине восьмого, как договаривались. Степенно вышел на крыльцо, приложил ладонь к бровям, всматриваясь в стоявшую неподалеку знакомую машину, затем приветственно вскинул руку и вернулся в вестибюль. Через остекленный тамбур Александр Евгеньевич мог рассмотреть, что вахтерша, которой молодой сын гор что-то сказал, послушно вышла из-за конторки и усеменила по лестнице на второй этаж.
— Командир нашелся, — индифферентно буркнул Александр Евгеньевич, ничуть не удивившись. Адил и его соплеменники, что называется, «держали шишку» в общаге мединститута. Явление обычное и давно ни у кого не вызывающее раздражения: русские привыкли, что в большинстве подобных учреждений у нас всегда верховодят выходцы с Кавказа или представители некоторых других мусульманских народностей нашей необъятной Родины. Жесткая клановость, большая жизнеспособность, нежели у славян, напористость, постоянная готовность к силовым методам решения проблем — эти качества не перешибешь никаким этническим перевесом и установленными в законодательном порядке нормами цивилизованного общежития.
Отправив вахтершу с поручением, Адил вновь вышел на улицу, чтобы присоединиться к Александру Евгеньевичу — поздороваться, перекинуться дежурными приветственными фразами.
— Как наша дама? — поинтересовался хозяин «Иры». — Не передумала?
— Конечно, нет. Куда денется… — небрежно бросил Адил и, не уловив должной реакции, поспешил добавить:
— …от такого крутого мужика. Бегом прибежит, конечно, от радости будет в ладоши хлопать…
Через несколько минут из вестибюля выпорхнуло прелестное создание лет девятнадцати, облаченное в дешевенькое пальтецо с каким-то выдрьим воротником, фальшиво бликовавшим в ярком свете фонарей. Наблюдая за грациозной фигуркой, приближающейся к машине, Александр Евгеньевич почувствовал душевный трепет — сердце радостно подскочило в груди, ликуя от предвкушения оргастической ярости, тихонько завопили семенники, наполняя чресла жарким пламенем вожделения.
— Пальто, конечно, плохое совсем, — покачал головой Адил, открывая дверь и выходя из салона. — Плащ бы ей кожаный, с подкладкой. Бабок, конечно, нет у нее. В «Мире кожи» можно совсем хороший плащ купить — баксов за двести — двести
— Ага, — буркнул Александр Евгеньевич, не отрывая взгляда от студентки. — Что там — «Мир кожи»! Черт-те куда переться. Купим завтра где-нибудь поближе…
— Знакомьтесь. Саша — Лена, — коротко представил Адил, усаживая девушку в машину. — Ну, вы гуляйте, я пошел.
— Какие у нас планы на вечер? — несколько смущенно поинтересовалась Лена, обдав застывшего в ожидании мужчину запахом мятной жвачки.
— Видео, музыка на любой вкус, шикарный ужин с шампанским, автопрогулка по вечерней столице, — скороговоркой выдал Александр Евгеньевич, с упоением вдыхая аромат дешевеньких духов и свежевымытых недорогим же шампунем девичьих волос — успевшее уже забыться сочетание, мгновенно всколыхнувшее стойкую ностальгию по студенческим годам. — Возражения есть?
— Возражения? В общем, нет, хотя… а вы меня обратно привезете, или самой добираться придется? — озабоченным тоном поинтересовалась Лена.
— Только скажи, принцесса, — хоть на край света! — царственно пообещал Александр Евгеньевич, поворачивая ключ в замке зажигания. — И вот что — не надо на «вы», ладно? Просто — Саша. Я еще не такой старый, каким кажусь с первого взгляда. Хорошо?
— Хорошо, Саша, — легко согласилась студентка. — Поехали…
«Скурвился» Александр Евгеньевич месяца четыре назад. Да, в конце сентября это было, аккурат на следующий день после очередного званого ужина у Ирининых родителей. Ох уж эти ужины — рауты — приемы! Чтоб им провалиться в одночасье куда поглубже совместно со всеми этими нанафталиненными раритетами советской эпохи…
Александр Евгеньевич чувствовал себя прескверно, хотя накануне, кроме трех рюмок водки, ничего не пил, в такой компании как-то не пьется, хоть убей. Даже завтракать не стал, хотя никогда не жаловался на аппетит.
Воскресенье имело место, заглушить работой дрянное состояние возможным не представлялось — нужно было проводить время в семье и изображать безмятежность счастливую, дабы не испортить Ирине настроение. А тут, помимо всего прочего, сын с мамой разошлись во взглядах на творчество какого-то Омара Хайяма (Сергей — мамин сын, планировал поступать на восточный фак и серьезно готовился к этому шагу) и затеяли жаркую дискуссию.
— Чистота нравственной посылки? Да что ты говоришь, maman! Да за версту же веет спекулятивной манипулятивистикой, ничем даже не прикрытой. Развлекался дядечка, тщеславие тешил, скучно ему было взаимососуществовать с посредственностями, погрязшими в собственной глупости и невежестве. И где же ты тут рассмотрела позитивную основу творческой нацеленности на подтягивание так называемых сограждан до своего персонального, омархайямовского уровня? Умненький сноб откровенно потешался над себе подобными, совершенно не ставя целью дать им какое-то рациональное зерно, здравые идеи, имеющие практическое применение. Он просто издевался над ними! Эти его всеславные рубайя, которые — подумать только! — в общеобразовательную программу заложены, на самом деле не что иное, как наполненные деструктивным нигилизмом второсортные стишата, следствие не правильной работы желчного пузыря либо тривиального переедания — пожрать мудрец любил, дай боже. И никто, обрати внимание, никто ведь даже не попытался оспорить эти псевдоморалистические пасквили — принимали и принимают как некое божественное откровение! Он же всем вокруг говорил — вы ублюдки, идиоты, дауны и так далее. А как конструктивно решить эту дауноориентированную проблему — не говорил. Плевать ему было на это! И все, открыв рот, внимали. И по сию пору внимают. Что это — параллакс сознания? Или некая форма тотальной суггестии, и поныне не поддающейся объяснению? Он был инопланетянин-наблюдатель, да? Дескать, все-то у вас тут в дерьме, а я вот — светлый и чистый такой, сижу на горе, наблюдаю…