Джим Хокинс на острове с сокровищами
Шрифт:
Подросток подозревал что это будет последняя попытка Трелони обнаружить самостоятельно оставшиеся тайники Флинта.
Джим понимал что карта, после того как Бен «Дикарь» обнаружил пиратские сокровища и перепрятал их, не поможет паре кладоискателей и спокойно отправился вместе со всеми в форт, забирать бочонки и ящики, и грузить их на шлюпки для перевозки на шхуну.
После пары рейдов носильщиков туда и обратно, появились огорчённые Трелони и Ливси, и сказав что помогут с погрузкой, тут же начали командовать, распределяя роли прочих.
Подросток видел как вскоре
Подросток опасался, что Сильвер расскажет в подробностях об их переговорах при побеге от Трелони, когда они оба нырнули со скалы в морскую пучину: как Джим подбивал моряков «Эспаньолы» на бунт против сквайра и что именно Джим отпер пиратов, что были в кандалах в трюме. Что Хокинс помогал как мог при штурме форта и потом, внезапно внове появившись после пропажи на корабле, разбрасывал серебряные монеты и говорил от имени Трелони, что сокровища уже найдены и он успел договориться со сквайром о прощении всем кто вернёт корабль.
Последнее было и так известно Трелони, но Сильвер мог настолько вывернуть всё против Джима, что подросток холодел от одной мысли при этом.
Джиму, в его старой-новой роли «маленького мальчика, в урагане горестных обстоятельств», роли, что он снова на себя стал примерять после второго попадания в плен к сквайру — совершенно был не нужен подобный свидетель, который так много о нём мог припомнить лишнего и которому, почти что наверняка, поверят и доктор Ливси, и сам Трелони.
— Пристрелить? — размышлял Хокинс, таща бочонок с сухарями мимо хохочущей, от очередной байки Сильвера, пары: сквайра и доктора. — Найти ружьё, застрелить… Сам нарвусь на петлю на ровном месте! Тогда что?! Возвращаться с этим одноногим Окороком, в Англию — мне не с руки: к чёртовой матери такое обо мне вспомнит, что в кандалах, как обезьянку в балагане привезут! Он не должен быть с нами в Англии, просто не должен!
К пятому своему рейсу на шхуну Джим уже придумал как поступить и подойдя к расположившейся на условный пикник на траве, у прибрежного песка, смеющейся троице — обратился к сквайру с просьбой о разговоре.
Трелони однако отказался беседовать один на один и смеясь, напомнил как Джим его чуть не пристрелил совсем недавно, сказав при этом что совершенно не опасается Сильвера. Это было не очень хорошо для подростка и его попытки по тихому очернить пирата.
Хокинс надеялся обвинить пирата за глаза и доказав опасность того, без присутствия самого Сильвера, добиться ареста, а то и скорого суда над квартирмейстером Флинта.
Говорить о подобном при самом одноногом Джоне — было гораздо сложнее, в том числе и по причине того, что сам калека мог многое чего припомнить Джиму.
— Это пират! — завопил Джим так, словно бы оповещал о внезапной атаке морских разбойников какое прибрежное поселение.
— И? — хладнокровно спросил сквайр,
Джим пропустил мимо ушей высказывание сквайра и продолжал с несколько лихорадочной поспешнойстью, видя как губы Сильвера кривятся в презрительной ухмылке, а доктор Ливси лишь качает головой, откровенно потешаясь с неудачных потуг подростка очернить Сильвера: «Сквайр, прошу вас подумать! Одноногий калека — какая от него может быть польза при переходе через океан?! — никакой! Он не помощник на судне, а опаснейший враг! Именно он вёл к острову «Чёрную Каракатицу», вспомните, под его руководством пираты её захватили и сейчас…»
— Сейчас его команды попросту больше нет! — оборвал высказывания Хокинса Трелони. — Как он станет захватывать судно без команды и зачем? В одиночку, тем более калеке, им управлять невозможно…
— Ночью, до того как доктор нас развязал, они сговаривались с капитаном Смоллеттом через дверь, думая что я сплю! — пошёл Ва-Банк Джим, понимая что проигрыш может стоить ему головы. — Матросы и их капитан повержены, но вот Сильвер, словно бы примкнувший сейчас к вам — шуткарь балагур, шут при знатном сквайре, но берегитесь…
— Скотина, урод, сволочь! — взбесился Сильвер и в который раз подросток видел как хладнокровие у этого человека оказывалось напускным.
Он загорался от пары фраз и начинал откровенно беситься, впрочем, как и большинство виденных Джимом прежде, пиратов. Сам Хокинс искренне считал это издержками данной профессии: много истерических атак, выпивки, невоздержания в поступках и словах — и мало военной дисциплины.
Пират бросил в подроска костылём и попытался добрыгнув до него, вцепиться в горло, но сквайр и доктор сбили его с ног и держали за руки.
Потом сквайр приказал подошедшему егерю направить винтовку в сторону Сильвера и сам, встав окончательно на ноги, принялся ходить взад вперёд. Наконец он коротко проговорил подростку: «Продолжай».
Под непрекращающейся площадной руганью одноногого пирата и мерный шорох шагов сквайра по песку пляжа, Джим, всё сильнее распаляясь, выдумывал сложнейший заговор, в котором именно Сильвер — являлся головой и организатором, а Смоллетт, лишь его послушным исполнителем.
— Он мечтает снова стать пиратом и заполучив суммы что нашли на острове с сокровищами…
— Не важно! — снова нетерпеливо перебил сквайр, — Что там с заговором?
— Сильвер себя считает законным владельцем найденных денег на данном острове и собирался бороться за них всеми силами! Он проговорился, что это ещё «не последний бой» и шутка доктора о «возможном отравлении сквайра» — ему очень понравилась не просто так! Окорок не зря пытается стать коком на нашем судне: для него украсть что отравляющее, из сундучка доктора Ливси и подмешать это в пищу вам, сэр или кому из команды — например Смоллетту, раз плюнуть!