Джим с Пиккадилли
Шрифт:
— В общем, он раскаивается… — снова начал Джимми. Тетя ответила не сразу.
— Откуда вы с ним знакомы?
— Познакомились, еще когда я в Нью-Йорке трудился, в «Кроникл». Видел его матчи. Отличный парень, удар просто превосходный!
— Не люблю боксеров. А против этого Митчелла я была с самого начала.
— То есть вернуться ему вы не позволите? — осторожно спросил Джимми.
— И не подумаю!
— Но он раскаивается! Очень!
— Естественно. В конце концов, что-то человеческое в нем осталось.
Джимми замолк. Дело оборачивалось не так, как хотелось бы. Он опасался, что на этот раз Энн не получит того, что хочется. Соображение, что иной раз это полезно, переплеталось с другим, пожалуй — главным: за провал она станет винить его. Что неприятно.
— Джерри так любит Огдена…
— Ха!
— Наверное, он от жары распалился. В нормальном состоянии Митчелл ягненка не ударит. Он на это неспособен.
— На что? — Ягненка ударить!
— Пфе! — фыркнула миссис Пэтт.
Джимми впервые слышал, чтоб этот примечательный возглас срывался с чьих-то уст, и истолковал его, вполне правильно как знак неодобрения, сомнения и досады. Теперь он не сомневался, что миссия его терпит крах.
— Так я могу передать, что все улажено?
— Что именно?
— Ему можно вернуться в дом?
— Конечно, нет.
Миссис Пэтт была не из робких, но не могла унять дрожи, видя, что заговор плетется прямо на глазах. Теперь ее благодарность лорду Уизбичу превратилась чуть ли не в благоговение. Если б не он, она определенно поддалась бы на уговоры и разрешила Митчеллу вернуться. Да, она его недолюбливала, но так торжествовала при мысли, что Джимми приехал к ней вопреки воле мачехи, так радовалась, что все вдруг получилось, что, конечно, не отказала бы ему ни в чем. Но теперь складывалось так, что она невидимо наблюдает, как шайка плетет свои сети. Стратегическую позицию она занимала выгодную: вроде бы обманута, а на самом деле знает все.
Мелькнула мысль: а может, пустить Джерри в дом? По-видимому, его присутствие необходимо для заговора, в чем бы тот ни состоял. Значит, надо бы согласиться, хотя бы для того, чтобы свить для заговорщиков веревку подлиннее, пускай вернется и сыграет свою роль. Но тут явилась другая мысль: с мнимым Джимми и мошенником Скиннером у лорда Уизбича и у детектива и так хлопот будет много. Не стоит осложнять дело. Миссис Пэтт взглянула на часы; вот-вот явится Старджис, если и вправду он вышел, как обещал. Это хорошо. Приятно отдать себя в руки специалиста.
Джимми приостановился на полпути к двери, точно бы не желая смириться с таким ответом.
— Он больше не будет. Правда, правда! Вам нечего бояться.
— А я и не боюсь! — парировала миссис Пэтт.
— Видели бы вы его…
— А, кстати, когда ты его встретил? Ты ведь только сегодня утром с парохода и сразу отправился в контору к Питеру, а потом вы вместе приехали сюда. Интересно, когда же ты успел повидать Митчелла?
Миссис Пэтт тут же пожалела об этих словах, почувствовав, что он может насторожиться, но устоять она не смогла. Все ж приятно видеть, как он смешался!
— Встретил, когда за багажом ходил.
Именно так выкрутился бы и Мадсден Тьюк, ужом ускользавший из любых ловушек. Ужас перед Джимми возрастал.
— Я, конечно, сказал ему, — продолжал мнимый племянник, — что вы пригласили меня погостить, а он рассказал о своей беде. Умолял попросить за него. Видели б вы его, каким видел я! Весь мрачный, страдает, кается… Непременно пожалели бы. Женское сердце…
Речь о женском сердце прервала распахнувшаяся дверь. Густой почтительный баритон объявил:
— Мистер Старджис!
Детектив вошел энергичной деловитой походкой. «Время — деньги!» — кричала она и, в общем, не обманывала. Международное детективное агентство, которым он владел, захлебывалось от клиентуры. Сам он был худощавый, голодного вида человек лет около пятидесяти, с запавшими глазами и тонкими губами. Одевался он по последней моде, твердо веря и повторяя: может, ты и сыщик, но выглядеть должен джентльменом. Походил он, скорее всего, на завсегдатая клубов или, вернее, на старшего приказчика, вырядившегося для воскресной прогулки. Нарядный его вид успешно обманул Джимми, и тот отбыл в полной уверенности, что пришел обычный визитер.
Когда Джимми выходил, детектив окинул его острым и проницательным взглядом. У него давно выработалась такая привычка. Пустячок, а клиентов впечатляет!
— Я так рада, что вы пришли, мистер Старджис! — воскликнула миссис Пэтт. — Садитесь, пожалуйста.
Старджис сел, подтянув штанины на те полдюйма, что предохраняют их от пузырей, обеспечивая джентльменский вид, и остро, проницательно взглянул уже на хозяйку.
— Кто этот молодой человек, который только что вышел?
— Насчет него я и хотела посоветоваться с вами, мистер Старджис.
Сыщик откинулся на спинку кресла, сложив кончики пальцев.
— Расскажите, как он тут очутился. — Прикидывается, будто он — мой племянник, Джеймс Крокер.
— А вы что, своего племянника не знаете?
— Никогда не видела! Понимаете, несколько лет назад моя сестра вышла замуж во второй раз. Я этот брак не одобряла и отказалась видеться с новой родней. Муж ее был вдовцом. Недавно я по личным причинам отправилась в Англию, где они сейчас живут, и попросила сестру, чтобы она отпустила пасынка сюда поработать в конторе у моего мужа. Она отказалась. Мы с мужем сразу вернулись в Нью-Йорк. Сегодня утром, к моему удивлению, мне из конторы звонит муж и сообщает, что Джимми Крокер все-таки приехал. Сидит у него. Они пришли сюда. Никто ничего не заподозрил. Этот человек даже проявил оскорбительное легкомыслие, вполне в духе настоящего Джимми Крокера, насколько я слыхала.
Старджис кивнул.
— Понятно, понятно. Читал в газетах и сам. Итак?
— А теперь самое любопытное! Почти с самого начала у меня была какая-то настороженность. Когда я сказала: «Никто ничего не заподозрил», я подразумевала, что он совершенно обманул моего мужа и мою племянницу, которая живет с нами. Но у меня были причины держаться с ним осмотрительно. Я что-то чувствовала. Понимаете, мужу показалось, что он его видел на «Атлантике». А сам он говорит, что приплыл на «Каронии» только сегодня утром.