Джимми Фишер
Шрифт:
— После проведи будет ходить служка с кружкой, а мне нечего положить. Соврал я хоть и имел 11 долларов.
— Денег не дам, повторил служитель культа.
— Моя рыба сами знаете стоит около 10 центов.
— Ты не продавал, а принес пожертвования стыдись Джим.
— Я не могу положить рыбу в кружку, прошу выдавать лишь 2 цента за рыбу, которые я во время сбора буду класть в кружку.
— Гм… заинтересовался пастырь…
— Вот и получается приносить буду в субботу рыбы на 10 центов, получать 2, которые в воскресенье буду отдавать на благие дела.
Далее я зачастил…
— Поймите преподобный
— Зато в глазах окружающих Джимми Фишер пусть и нищий, но честный белый прихожанин, что регулярно кладет деньги в кружку и посещает воскресную проповедь.
— Отец не дайте погибнуть душе белого человека*, когда я стремлюсь к истиной вере.
Белого человека* — Надо понимать уровень расизма на Юге, даже такой пропащий с точки зрения протестантов человек, как ГГ куда выше черномазого. Понятно в понятиях жителей США того времени.
Преподобный Джек взвесил мои слова, он не был идиотом и понимал, что моей выгоды нет. Да никто в городе не покупает рыбу за деньги, а ведет натуральный обмен, но он не разориться, если один раз заплатит 2 цента, ибо действительно улов стоит дороже. Служка же будет видеть и контролировать сумму которую я выделяю пожертвованиями в кружку. Потому согласился выполнить мою маленькую просьбу.
Казалось бы в чем выгода для меня бездомного терять доход в 10 центов, пусть и получал бы их в виде натурального обмена какими-то нужными мне товарами, а не деньгами, причем терять регулярно и раз в неделю. Смысл был огромен. Внутри нашей небольшой общины я делал еще один шаг, который из био-мусора делал меня лузером, пусть и бездомным, но в некотором смысле порядочным человеком.
Тем более мой следующий шаг стать сквоттером, т.е. перестать быть бездомным. Надо понимать, что на 1831 года на Юге США вся земля кому-то принадлежала, но были реально пустующие участки. Понятно, если возле города на его окраине земля не была частной, а принадлежала мэрии городка, далеко не означает, что вот так без покупки бери и захватывай, никто не даст этого сделать.
Другое дело мальчик-подросток, который живет праведной жизнь, пусть и нищий. В собственность землю ему никто не передаст. Вот только построить свою лачугу и жить там он сможет на птичьих правах. Пока земля будет не продана уважаемым людям и не дадут пинка под зад. Потому и посещение церкви было разумным, фактически это была арендная плата за самозахват мизерного участка земли.
Понятно тот же шериф может подъехать к моей будущей лачуге и поинтересоваться, а зачем я здесь поселился и дать пинка под жопу! Так бы скорее всего и было, если не договорился посещать воскресную службу. Надо понимать шериф такой же прихожанин, а вот так вышвырнуть «бедного мальчика», уже не правильно по тем же суждениям местных кумушек будет.
Потому право на землю я никак не приобрету! Но будет негласное разрешение, пусть мальчишка живет, пока земля не понадобилась уважаемым людям. Тем более мне безумно повезло, что перенос в белого мальчика произошел. Искать меня не будут, вылавливать в рабство тоже, как-то так…
Глава 2
Из бомжа в сквоттера
Потому, как только я получил
Некоторые скажут, вот ты дескать какой «умный», а почему остальные американцы не догадались ловить рыбу и не работать? Еще раз повторяю мой доход в среднем составлял 25 центов в день, причем не деньгами, а товарами натурального обмена. Любой разнорабочий на Юге получал от 2-х долларов в день. Плотник скажем от 4-х, если какой высококвалифицированные работник вроде кузница то даже 6 долларов. Только зачем забираться столь высоко, давайте по самым бедным слоям населения.
Какой же дурак согласиться получать в 8 раз меньше, но не работать? Скажем мы дворники в 21 веке получали по 25 тысяч в месяц, а бомжи с помоек собирая разное вполне себе в 2 раза меньше зарабатывали на сдаче вторсырья. Заметьте получая целых 12.5 тысяч в месяц и не работая. Что-то я очередей в бомжи не видел, дабы подходили и спрашивали, а где тут записывают…
У меня же ситуация была куда смешнее. Это если сравнивать с оплатой дворника у меня выходило около 3 125 рублей в месяц.
Понятно сейчас времена другие, цены другие и вообще сравнивать напрямую нельзя!
Потому сначала ставил закидушки, затем работал над постройкой землянки до обеда. Затем снимал улов и тут же не отходя от кассы снова ставил закидушки и шел продавать. Вот уже после обеда и торговли шел заниматься строительством дальше, а вечером снимал улов, часть рыбы готовил, а частично заготавливал на потом.
Тем более само строительство только в книгах кажется легким. На деле занимало много времени и сил. В том числе мне приходилось перекатывать старые выброшенные бочки из-под сахара. В них мне нужны были доски, пусть их качество и заставляло желать лучшего.
Сначала требовалось выкопать котлован, затем на берегах реки мне удалось нарезать ветки ивы. Из них сделать плетень. Им можно, как и архаичный забор построить с одноименным названием, но можно и стены укрепить, дабы земля на голову не сыпалась. Используя топор, пилу и различные матерные выражения на английском, благо мальчик был бомж и знал их во множестве, перемешанные с русским матом установить балки они же столбы опираясь на какие укрепить плетень.
Задача номер два или какая там по счету т. к. я безумно устал, что даже считать было сложно лепка кирпича из глины. Многие попаданцы его фанатично обжигают. Мне обжиг не требовался, просто полежать под жарким солнцем Юга, дать затвердеть и из них постройка печи. Тот же кирпич шел на постройку трубы.
Жители 21 века сейчас мало помнят о примитивных технологиях, вот только из обычной глины можно вылепить печь, хотя по сути очаг с трубой. Даже без всяких кирпичей. Особо не напрягаясь мне удавалось создать по 300 кирпичей в день.
Итого за первые две недели после окончания работ по заготовке бревен и заработка первого «состояния», был выкопан котлован. Благо я разжился шмотками и работал в своих старых, а «новые»* купленные обноски оставлял чистыми для визита в город, в церковь или для каких представительских нужд. Для примера продажа улова вполне себе проходила в моем рваном старье.