Джинния
Шрифт:
– Какой украл?!
– возмутился я.
– Своими ручками выкопал и вымыл, - и сунул под нос собеседнику ладони со свежими волдырями мозолей.
– Вот этими, видишь?
– Да ладно, ладно, верю я. Просто пошутил... хм... в общем, пятьдесят тысяч дам за твой альбомчик.
– Сколько?
– не поверил я.
– Ты серьёзно? Да вот этот гривенник в интернете стоит десятку!
– Вот и продавал бы в интернете, чего тогда ко мне пришёл?
– ответил он, пожимая плечами.
– Ладно, шестьдесят, ну?
– Иди ты... барыга. Я бензина в полях
– Что ж вы... молодёжь такая пошла, - покачал он головою.
– Это же не билеты банка России с фиксированной ставкой, тут оценка-наценка-скидка порою от ста до пятидесяти процентов скачет, и ещё потом нужно найти подходящего коллекционера. Шестьдесят пять...
Договорились, что он возьмёт у меня за восемьдесят тысяч. Обмен произойдёт у меня на квартире сегодня же вечером.
Бдзиииинь!
Не ожидая подлости от Судьбы, думая, что появился Прохоров, я спокойно открыл дверь и... сердце дрогнуло.
– Маша? Ты что так поздно?
– А раньше ты таких вопросов не задавал. Итак, где она?
– Кто?
– попытался заделаться я под дурачка, к сожалению, номер не прошёл.
– Не делай из меня дуру, - сердито произнесла она.
– Ты с кем там гуляешь? Мне всё сказали... что, перестала тебя устраивать, свеженького захотелось? Или за дурочку меня посчитал?
– последние слова она произнесла, уже всхлипывая, я потянулся к ней, чтобы обнять, успокоить и тут появилась она, моя Кара Божья.
– Привет! А я знаю тебя, Маша, да?
Из комнаты неслышно выскользнула джинния и замерла в конце коридора. В коротком шёлковом халатике, чуть распахнутом на груди, с распущенными волосами и стервозно-ласковой улыбкой на пухлых губах. Лучшего надгробия для наших отношений с Машей и придумать было нельзя.
"Уйди!", - мысленно завопил.
– Я пойду. Витя, а вы тут надолго? Я тебя жду на диванчике... ой, или вдвоём останетесь? Тогда я побежала свои вещи убирать - там такой беспорядок.
Убью!
– Кобель! Все вы такие!
– вся в слезах, Маша оттолкнула меня и бегом бросилась по лестнице.
– Маша! Тьфу, чёр... гадство! Мать-перемать!
В комнату я зашёл с чувством, что сейчас прольётся чья-то кровь.
– Ты!..
– прорычал я, глядя на джиннию и сжимая кулаки с такой силой, что заныли костяшки, словно прижатые дверью.
– Я полностью твоя, мой господин. Приму любое наказание, - покорно произнесла Бармина и стала передо мною на колени, опустив голову и откинув в сторону волосы, открывая шею.
– Уф... что за вещи ты собиралась убирать?
Девушка не поднимая головы, дотянулась до дивана, и вытащили из-под пледа беспроводные наушники, которые я ей подарил недавно.
– Вот. Это же моя вещь, господин?
– Бармина!!!
– Господин?
– Хватит кривляться, чёрт бы тебя побрал!
– чуть не заорав в полный голос, произнёс я.
– Чем тебе не нравится Маша? Почему ты старательно от неё отделываешься?
Джинния ловко, словно капля ртути перетекла с пола на диван, села там по-турецки, чуть ли не полностью обнажив свои шикарные ножки, и при этом ещё выставила вперёд грудь, которая уже почти полностью вылезла из разреза халатика.
– Я уже говорила, что она не сможет с тобою находиться рядом, - как учитель ученику, точно таким же (по крайней мере, похожим по школе и техникуму) тоном произнесла она.
– Она просто умрёт, аура разорвётся в клочья под воздействием твоей. Я же только лучше хочу сделать или ты не станешь себя корить, мучить, когда по твоей вине умрёт близкий человек? В конце концов, если тебе так хочется близости с женщиной, то сходи в дом удовольствий к гуриям. С ними ничего не случится, а ты разрядишься...
– Да иди ты...
– махнул я рукой.
Бдзиииинь!
Я сорвался с места, как камень из пращи. Но на пороге меня встретила не Маша, а Прохоров.
– Ты что такой чумной?
– удивился он.
– Хе, а это не от тебя девица только что выскочила, взъерошенная и злая, как сто голодных кошек?
– Да какая разница, - махнул я рукой.
– Проходи, Николаич, э-э... на кухню давай.
Двадцать минут гость потратил на осмотр монет, потом расплатился и попрощался. Перед уходом сказал:
– Ещё раскопаешь - приходи. В цене не обижу, а за сегодняшнюю сценку уж извиняй, присмотреться хотел к тебе, да и вообще...
– Угу, вдруг получилось бы развести, без лоха и жизнь плоха, - угрюмо произнёс я, воспользовавшись секундой заминкой собеседника.
– Вот, сам понимаешь. Да не куксись ты так, помиришься ты со своей кралей, теперь у тебя и в ресторан неплохой есть возможность сводить.
– Ладно, Николаич, не в настроении я болтать. Счастливо.
– Пока.
Вернувшись в комнату, я застал там джиннию за просмотром очередной серии аниме, затиснувшую в позе лотоса в метре над полом перед телевизором и в наушниках.
– Бармина, нам с тобою поговорить нужно.
А в ответ ноль внимания, хотя я уверен, что всё она слышит, просто характер такой, что не может не заставить себя поуламывать.
– Бармина!
Та, словно, только что меня услышала, развернулась в воздухе, не меняя позы, успев поставить изображение на паузу, и сняла наушники.
– А?
– Нам нужно поговорить.
– Ты опять ничего не понял, - сердито сказала она и гневно сверкнула глазами.
– Хорошо, больше я...
– Да постой ты, - перебил я собеседницу.
– Я не про Машку. Хочу узнать, как улучшить чуткость "лозы", чтобы она только ценные клады показывала. Я за эту пару дней нашёл их четыре, и всего один принёс пользу. Рогатка эта наводится на любую захоронку, которую закопали от чужих глаз когда-то. Там уже всё сгнило, мусор остался, но приходится раскапывать всё равно, ведь не знаю что там: самовар с монетами, куски сундучка, горшок с гнилыми тряпками и медными висюльками. На мой прибор тоже надежды мало, почему-то ошибается с определением драгметаллов.