Шрифт:
— Он еще и трезвенник!
— О, Боже!
Меня не могут расстрелять на рассвете — я никогда не встаю так рано.
— И чем все закончилось?
— Не знаю. Зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в слова: “Никогда не хочу тебя больше видеть. Ни в этой жизни, ни в следующей, жалкий тупица!”
— Это пустяки.
— Просто поддержать разговор?
— Никогда не обращай внимание
— О Боже, Дживс, ты совершенно прав. Отправь телеграмму, отменяющую ту телеграмму.
— Я ещё не отправил эту, сэр.
— Шевелись, Дживс, отправь обе сразу!
Мне нравится Стефани. Ради нее я побегу даже в тесной обуви. Но ее категоричность в суждениях не украшает девушку.
Дживс, я чувствую, будто по моей спине бегают многоножки, приглашая всех родных и знакомых.
Не хочется раскрывать тебе глаза, но дядя изначально был злым и раздражительным. Это говорила даже его повитуха.
— Почему ты не стащишь эту статуэтку сама?
— А вдруг меня поймают?
— Что еще Вы можете выкинуть, Вустер?
— Не знаю. И никто этого пока не знает.
— Знаешь, я хотел бы иметь дочь. Интересно, как это можно сделать?
— Женитьба, сэр, думаю, первый шаг для того, кто хочет подвергнуть себя такому испытанию.
— У меня сегодня свободный вечер, сэр. Я хотел бы провести его с интересной книгой.
— А ты не можешь провести его с интересной собакой?
Кстати, о пыли, Дживс. Я не ошибаюсь, у тебя ведь сегодня День рождения?
— Думаешь, я хочу жениться на этой проклятой женщине??
— Что???
— Конечно, хочу.
Никогда не рано выпить стаканчик бренди.
Они слишком веселые, они не могут быть трезвыми.
— Я сказал, что еду в Нью-Йорк, и они принесли мне эту шляпу.
— И никто не произнес при этом слово карнавал или маскарад, сэр?
— Разве тебе не надо купить эти машины, прежде чем продавать?
— Мудрое замечание.
— Так-так-так.
— Такай на себя, старушка.
— Я привык заботиться о себе сам.
— Как только может измениться человек за одни сутки.
— Дети — это прекрасно. Дети всегда хотят есть. Они никогда не скажут: «Фу, ты нам больше не нравишься. Мы не будем есть твое горячее».
Когда мы были еще детьми, она называла меня своим маленьким любовником.
— Гениальная идея, сэр.
— Вустеры все гении. Как ты этого раньше не заметил.
— Кто же она?
— Не стоит произносить вслух имя любимой женщины.
— Стоит, если ты не хочешь, чтобы я размозжил тебе голову.
Моя жена увлеклась скачками, поэтому я сейчас покупаю конюшню.
Я всегда был за свободу слова, но не намерен выслушивать эти оскорбления.
— И где ты познакомился с ней?
— На втором этаже автобуса, я влюбился, взял ее адрес и через пару дней купил бороду и пошел знакомиться с ее семьей.
— Ты не знаешь, где мне взять 50 фунтов?
— Заработать?
— Берти, нет. Я должен придумать другой способ.
Я видел ее фотографию, Дживс. Возможно, у нее золотое сердце, однако меня поразило то, что у нее золотой зуб.
— Тетя Делия! Привет, старая родственница!
— Привет, молодой балбес.
— Ты трезв?
— Как судья.
— Ты слышал о ней?
— Что-то слышал, но не читал.
— Читал бы, если бы был женщиной.
— Товарищ Батт мечтает о революции так же, как и вы.
— Товарищ Вустер мечтает только том, чтобы фаворит сдох на скачках, если он на него не поставил.
— Не знаю, что ты делал с плитой, товарищ Дживс, но я не могу зажечь газ.
— Это электричество, сэр.
— Надо сказать, ты хорошо держался Дживс. Откуда ты столько знаешь про революцию?
— Надо знать все о кознях дьявола, сэр.
— Дживс, почему просьба о небольшом одолжении для тети Делии внушает мне ужас?
— Опыт, сэр.
— О, Берти! Мне нужно, чтобы кто-нибудь переворачивал страницы.
— Пойду поищу кого-нибудь.