Дживс, вы — гений!
Шрифт:
— Конечно, нет, — сказал я.
Полина была, вне всякого сомнения, взволнована ужасно. У нее даже пальцы на ногах шевелились.
— Во-первых, меня от тебя тошнит!
— Ах вот как?
— Да, именно так. Во-вторых, я не желаю больше тебя никогда видеть, ни на этом свете, ни на том.
— Неужто никогда?
— Никогда! Я тебя ненавижу. И жалею, что с тобой познакомилась. Ты свинья, еще более отвратительная, чем те твари в твоем гнусном свинарнике.
Это меня
— Чаффи, я не знал, что ты держишь свиней.
— Черных беркширских, — рассеянно сказал он. — Что ж, если ты так считаешь…
— Свиней разводить выгодно.
— Что ж, пожалуйста, — сказал Чаффи. — Если ты считаешь меня свиньей, что ж, пожалуйста, считай.
— Мне твоего разрешения не требуется!
— Тем лучше.
— Мой дядя Генри…
— Берти… — остановил меня Чаффи.
— Да?
— Не хочу я ничего знать о твоем дяде Генри. Плевал я на твоего дядю Генри. Если твой несчастный дядя Генри упадет и сломает себе шею, я буду счастлив.
— Поздно, старина. Его уж три года как нет. Умер от воспаления легких. Я только хотел сказать, что он тоже разводил свиней. И они приносили ему хорошие деньги, знаешь ли.
— Да замолчишь ты…
— И ты тоже, — распорядилась Полина. — Не собираешься же ты провести здесь всю ночь? Замолкни наконец и уходи.
— И уйду, — сказал Чаффи.
— Что ж не уходишь?
— Спокойной ночи, — сказал Чаффи и шагнул к лестнице. — Одно только последнее слово… — И он страстно воздел руки.
Эх, не успел я предупредить беднягу, нельзя делать такие резкие движения в старинных сельских коттеджах. Костяшки пальцев ударились о балку, он заплясал от боли, потерял равновесие и скатился на первый этаж, как мешок с углем.
Полина Стоукер подбежала к перилам и свесилась вниз.
— Больно ударился? — крикнула она.
— Да! — проревел Чаффи.
— Так тебе и надо! — крикнула Полина и вернулась в спальню, а входная дверь хлопнула, будто это разорвалось исстрадавшееся сердце.
ГЛАВА 10. Визиты продолжаются
Я с облегчением перевел дух. После ухода актера, сыгравшего главную роль в этом скетче, обстановка слегка разрядилась. Чаффи, старина Чаффи, славный малый и добрый друг, вел себя не самым дружеским образом, и я почти все время чувствовал себя примерно так же, как пророк Даниил во рву со львами.
Полина дышала несколько бурно. Не могу сказать, что она всхрапывала, как конь, но какие-то похожие звуки издавала. В глазах сверкала сталь. Оно и понятно — в таком-то волнении. Она подняла с пола купальный костюм.
— Исчезни, Берти.
Я рассчитывал, что мы с ней сейчас спокойно побеседуем, все обсудим, взвесим и постараемся решить, что делать дальше.
— Нет, послушай…
— Мне надо переодеться.
— Во что?
— В купальный костюм.
— Как — в купальный костюм? — Я ничего не понимал. — Зачем?
— Чтобы плыть.
— Плыть?
— Да, плыть.
Я был ошарашен.
— Не собираешься же ты вернуться на яхту?
— Собираюсь именно вернуться на яхту.
— А я хотел поговорить о Чаффи.
— Я больше не желаю слышать его имени.
Настало время выступить в роли старого мудрого советчика.
— Ну что ты, перестань!
— Что значит — перестань?
— Я сказал «перестань», потому что уверен: не прогонишь же ты бедного малого из-за пустячного недоразумения между влюбленными?
Она как— то странно посмотрела на меня.
— Может, ты повторишь то, что сказал?
— Что — пустячное недоразумение между влюбленными?
Она дышала прерывисто и тяжело, и ко мне на миг вернулось ощущение, будто я во рву со львами.
— Кажется, я не совсем тебя поняла, — отчеканила она.
— Я хотел сказать, что когда гнев охватывает благородную натуру а) девушки и b) молодого человека, они могут сгоряча бог знает чего наговорить друг другу, но все это так, пустые слова.
— Ах, пустые слова? Так знай же: все, что я сказала, вовсе не пустые слова. Я сказала ему, что никогда больше не буду с ним разговаривать, — и не буду. Сказала, что ненавижу его, — и уж ненавижу, поверь. Назвала свиньей — он и есть самая настоящая свинья.
— Кстати, о свиньях. Очень странная, по-моему, история, я и не знал, что Чаффи их разводит.
— Кого еще ему и разводить? Родственные души.
Тема свиней была исчерпана.
— Крутоват у тебя характер.
— Ну и что?
— Вон как резко с Чаффи обошлась.
— Ну и что?
— По-моему, его поведение вполне простительно.
— А я так не считаю.
— Представляешь, какой удар для бедного малого: является ко мне в дом, а там, то есть здесь — ты.
— Берти.
— Что?
— Тебе когда-нибудь разбивали башку стулом?
— Нет, а что?
— Скоро разобьют.
Она явно закусила удила.
— Ладно, Полина, бог с тобой.
— Это означает то же самое, что «Ну хватит, перестань»?
— Нет. Просто все это грустно. Два любящих сердца взяли и расстались навеки.
— Ну и расстались, и что?
— Да ничего. Раз ты так захотела, так тому и быть.
— Разумеется.
— А теперь поговорим о твоем намерении возвращаться домой вплавь. Бред сумасшедшего, сказал бы я.