Джокер для Паука
Шрифт:
— Мяса, сыра, хлеба. Кувшин вина. Комнату на ночь… — начал перечислять он. — Постирать рубаху. Заштопать рукав на куртке…
— Еду сейчас принесу. Комнату придется подождать — одна освободилась, но там пока не убрали… Постираю и заштопаю позже — пока некогда… Кстати, у вас есть чем заплатить?
Положив на стол половинку серебрушки, Юган заглянул в глубокий вырез платья наклонившейся за деньгами девицы и пару мгновений полюбовался на внушительный бюст, покрытый синяками от чьих-то пальцев.
— Сиськи у тебя хороши… — вырвалось у него.
— Скажете
…Готовили в «Серой мыши» неплохо. Настолько, что уминая сочащееся соком жареное мясо, мужчина смог отвлечься от мыслей о предстоящей работе и внимательнее присмотреться к соседям по таверне.
В принципе, посетителей на постоялом дворе было немного. Но те, которые были, мало походили на законопослушных горожан. Например, компания, расположившаяся за соседним столиком, явно промышляла грабежами где-нибудь на соседнем тракте, и сейчас отмечала очередной удачный налет. Пара упившихся в хлам мужиков заплетающимися языками Творец знает, в какой раз рассказывали про свое бесстрашие, усиленно размахивая руками и оглашая трактир воинственными криками. Однако, видимо из-за количества выпитого, старались уже не вставать, чтобы не опростоволоситься. Остальные их товарищи, обменивающиеся короткими бессмысленными фразами, уже балансировали на грани пьяного забытья…
Еще два молодых парня, сидящие недалеко от двери, ведущей на улицу, смахивали на карманников — невысокого роста, с бегающими взглядами и ничем не примечательными лицами, обладающие тонкими, длинными и нервными пальцами, они явно знавали лучшие времена, и сейчас вероятнее всего отлеживались после неудачной кражи. Наверняка стесненные в средствах, они голодными взглядами поглядывали на стол своих удачливых соседей, однако никаких попыток что-нибудь стащить не предпринимали — за воровство или поножовщину в этом трактире наказывали смертью. Быстро и без разговоров.
Профессиональной принадлежности следующей компании Юган определить не смог. Как ни старался. Выглядящие как профессиональные солдаты мужчины торопливо уминали свиные ребрышки, запивая их обыкновенной водой.
«Солдат в это заведение не впускают, значит, это либо наемники, либо охрана какого-нибудь из глав Ночных братьев, путешествующего между городами… — подумал он. — Скорее всего, именно поэтому они не пьют».
Остальных посетителей было плохо видно, и, дождавшись еще одной порции, Эйлор принялся отдавать должное кулинарному мастерству повара. Благо оно было на высоте.
Мясо опять оказалось превосходным — несмотря на толщину куска, даже в самой середине оно было прожарено в меру, и при этом оставалось сочным и мягким. Доев последний кусок, Юган прислушался к своему желудку, и, решив, что третьей порции не осилит, расстроено отодвинул от себя тарелку: шансов наведаться в этот трактир в ближайшие годы у него было немного…
…Компания, ввалившаяся в помещение уже заполночь, заняла освободившийся столик между Юганом и очагом, и в этой части трактира сразу стало шумно. Двое рослых, побитых жизнью мужчин, привычно упавшие на лавку спиной к стене, явно начинали свою карьеру солдатами. Об этом свидетельствовали как их выправка, так и прямые короткие мечи, висящие на поясах. Покрытые шрамами могучие предплечья и точные, выверенные движения выдавали в них опасных бойцов даже раньше, чем взгляды.
А вот их третий товарищ внешне никак не вписывался в коллектив: невысокий, узкий в кости, не обладающий сколь-нибудь заметной мышечной массой, с замашками мелкопоместного дворянина в этом трактире казался лишним. Однако чувство опасности, исходящее от него, было намного сильнее, чем от его спутников.
«Работодатель либо предводитель, — сделал вывод Юган. — Интересно, чем он заслужил их уважение? С виду — хлюпик хлюпиком»…
В поведении всех троих чувствовалась какая-то нервозность — с трудом дождавшись горячего, все трое принялись за еду так, будто им грозила какая-то нешуточная опасность: мужчины реагировали на любой шорох и сидели в готовности вскочить на ноги и принять бой.
Однако через часа полтора их начало отпускать. Сначала расслабились громилы, а потом и Тощий. Еще через час с лишним один из них, получив какое-то приказание, покачиваясь, выбрался из-за стола, и, с трудом удерживая равновесие, поплелся на улицу. Не было его недолго — через довольно небольшой промежуток времени он ввалился обратно, причем не один, а с товарищем, который нес на плечах связанного по рукам и ногам мальчишку. Добравшись до столика, третий воин вопросительно посмотрел на Тощего, и, увидев опущенный вниз большой палец, без особого пиетета бросил мальчишку на заплеванный пол.
— Садись и жри… — порядком набравшийся предводитель пододвинул к единственному трезвому спутнику кувшин с вином и тарелку, на которой, кроме обглоданных костей ничего не осталось, и мрачно уставился на пленника: — Что, звереныш, проголодался? Богр! Посади его прямо!
Набросившийся на еду воин, мгновенно отставив в сторону тарелку, схватил пацана за шиворот и одним могучим рывком посадил его рядом с собой.
Тем временем Тощий, выхватив из ножен кинжал, насадил на его острие кусок хлеба, и, ухмыляясь, попробовал «накормить» пленника. Прямо через торчащий в его рту кляп.
— Достань тряпку… — сообразив, что именно ему мешает, внезапно разозлился мужчина. И через мгновение слащаво улыбнулся ребенку и засюсюкал: — Ну что, отродье, кушать будем?
Мальчишка, пошевелив затекшей нижней челюстью, с ненавистью посмотрел на кормильца.
— Ну, я слушаю, тварь! Скажи «да, мой господин»! — взбеленился Тощий. — Скажи, и ты получишь вот эту свежую и очень вкусную корочку хлеба!
К удивлению Югана, выпрашивать еду мальчишка не стал: не обращая внимания на вопли своего мучителя, он разминал шею и челюсть. И угрюмо осматривался по сторонам.