Джокер для Паука
Шрифт:
Тело среагировало само — прыжком в сторону с перекатом. Однако уйти с траектории выстрела не удалось: еще в прыжке сотник почувствовал страшные удары в бок, бедро и плечо, а чуть позже, заканчивая перекат, краем глаза увидел, как с потолка, сначала медленно, а потом все ускоряясь, начала падать лепнина!
— Бред!!! — мысль, мелькнувшую в голове, сдуло буквально через мгновение: то, что еще недавно выглядело как обычное украшение, оказалось чем-то вроде решетки во весь потолок, на которой остриями вниз были закреплены наконечники копий!
— Это ловушка!!! — истошно заорал кто-то из братьев, и в этот момент взгляд Игела наткнулся на брата
Скрестив руки на груди, старик с интересом смотрел на катающихся по полу, истыканных арбалетными стрелами людей и… ухмылялся! А в падающей с потолка решетке прямо над его головой зияло прямоугольное отверстие!!!
— Мразь!!! — попробовал было крикнуть сотник, но страшный удар по голове и спине поверг его в беспамятство…
Глава 34. Ольгерд
— Ты уверен, что выйдешь прямо тут? — вылупился на меня Эол. — Давай, я немного поколдую над твоим автомедом, а? Мне кажется, что ты слишком… расстроен и зол…
— Я в норме… — угрюмо буркнул я, и сам не поверил своим словам: злость, хоть и загнанная в дальний угол моей души, все равно была запредельной. — Не волнуйся, глупостей делать не собираюсь…
— Нет… но середина лагеря… днем… Мне кажется, что это слишком опасно…
— Эол, не тупи!!! — зарычал я, с хрустом сжав кулаки. — Ну и кто нас заметит в твоих комбезах? С включенным маскировочным режимом? Тем более что до вечера мы ничего предпринимать не собираемся…
— Заметить — не заметят. А случайно наткнуться могут… — пряча взгляд, еле слышно пробормотал Хранитель.
— И кто из них, по-твоему, обычно передвигается по деревьям? — саркастически скривился я. — Я же не прошу высадить нас между палатками! Видишь деревья около пруда? Вот на них, пожалуйста!
— Ты будешь осторожен? Помни, у тебя семья…
— Да! Я! Буду! Осторожен! Блин!!! — вырвалось у меня. — Семья, блин… Хрен знает что, а не семья…
Укоризненный взгляд Угги, сидящего прямо за Эолом, заставил меня прервать рвущиеся наружу ругательства и заткнуться.
— Я за ним присмотрю… — буркнула моя тень и мотнула головой в сторону указанной мной рощи: — Полетели. Он прав — это идеальное место для дневного отдыха…
…С вершины дерева, выбранного нами для наблюдения, открывался прекрасный вид на лагерь тысячи Кварта. Огромный прямоугольник из полутора сотен палаток, по периметру окруженных рвом, насыпью, утыканной заостренными кольями и невысоким деревянным забором, выглядел настоящей крепостью. И неплохо охранялся: мало того, что через каждые тридцать метров забора под специальными навесами тусовались по два часовых, так еще и по территории лагеря слонялось четыре патруля из пятерых солдат и одного десятника! Глядя на бодрых и весьма довольных жизнью солдат, внимательно вглядывающихся в лица всех встречных и поперечных, я невольно задумался о том, что припереться сюда вдвоем было, как бы так помягче выразиться, хамством. Впрочем, настроение, в котором я пребывал, к самокопанию не располагало, поэтому, выбросив из головы упаднические мысли, я повернулся к сидящему рядом Угги и вполголоса поинтересовался:
— Надо определить, в какой палатке живет настоящий тысячник. Думаю, что если проанализировать движения офицеров и посыльных, то это вполне реально. Справишься?
— Угу…
— Отлично. Тогда я займусь языком…
Практически прозрачное марево, в котором даже через чувствительную аппаратуру моего комбеза еле угадывался силуэт замершего в неподвижности парня, слегка колыхнулось — Угги пожал плечами, — и снова замерло в неподвижности. Мысленно порадовавшись его флегматичности, благодаря которой мне не пришлось выслушивать всякие глупости из серии «будь осторожен», я спрыгнул с дерева и медленно двинулся в сторону берега пруда, на котором десятка три солдат занимались всякой фигней — стирали одежду, чистили песком котлы, массивные поварешки и набирали воду для хозяйственных нужд. Послонявшись неподалеку минут двадцать, я был вынужден отказаться от планов по захвату одного из них — к моему сожалению, держались они кучно, и шансов на то, что пропажу одного из них не заметят, практически не было. Поэтому пришлось пройтись в сторону ближайших палаток.
Там мне тоже не повезло — возле ближайшего к воде ряда не было ни одного солдата: свято блюдя первое великое армейское правило «солдат без работы — преступник», десятники гоняли своих подчиненных и в хвост и в гриву, заставляя отрабатывать перестроения на небольшом плацу неподалеку. Рев командиров, распекающих своих подчиненных, должен был доноситься минимум до Желтого моря. Причем, если верить тому, что орали отцы-командиры, в строю, усердно марширующему по плацу, собрались исключительно кривоногие, тупые и слабосильные результаты разного рода извращенных связей их родителей. В том числе с животными и неодушевленными предметами. Впрочем, никаких особенных перлов услышать не удалось — в Вовкиных рассказах про российскую армию изречения были куда хлеще, поэтому я, поморщившись, двинулся дальше…
…Дамочку весьма потрепанного вида, еле передвигавшую ноги, я заметил метров с двадцати. Оглядев ее с ног до головы, я брезгливо поморщился: обозная маркитантка, по совместительству женщина по вызову и демоны знают кто еще, на ходу поправляя расхристанное платье и зевая, двигалась к пруду. И, не переставая, чесалась. Скользнув за ближайшую палатку, я пропустил ее мимо себя и… чуть не врезал себя кулаком по голове: лучшего языка, чем эта чучундра, нельзя было себе представить!
Угги, видимо, думал по-другому: увидев, кого я затаскиваю на дерево, он пару раз икнул и, сделав несколько вдохов-выдохов, поинтересовался:
— Одурел? Она-то тебе нафига?
— Во-первых, ее никто не хватится. Во-вторых, она, в отличие от солдат, пользуется полной свободой передвижения. В-третьих, «общается» и с солдатами, и с десятниками, и с сотниками. А, значит, знает все, что знают они. В-четвертых, вряд ли будет особенно сопротивляться допросу… — пробормотал я, слегка приглушив звук голоса Угги в шлеме.
— Мда… Туп я, как дерево… — восхитился он. — А, может, и про то, где искать Кварта, спросишь?
— Спрошу… — кивнул я, и, намертво зафиксировав дамочку у ствола дерева, принялся приводить ее в себя.
— Я согласна, согласна… — не открывая глаз, пробормотала пленница, не успев прийти в себя. — Только больше не бей, ладно?
Заткнув ей рот ладонью, я снял шлем и вполголоса произнес:
— Слушай меня внимательно! Я буду задавать вопросы, а ты — отвечать. Если мне понравится то, что ты говоришь, с тобой ничего не случится. Тебе понятно?
Женщина, еще не дослушав до конца, энергично замотала головой, потом открыла глаза, посмотрела на меня и… потеряла сознание.
— Шутник, блин… — донесся из шлема голос Угги. — В воздухе висит одна голова и разговаривает… Вот она и охренела… Ты бы лучше глаза ей закрыл, демон…