Джокер Сталина
Шрифт:
Громко звеня колоколом, к поврежденному самолету понеслась пожарная машина, а следом за ней мчался выкрашенный в защитный цвет автобус с красными крестами на бортах. За машинами, спотыкаясь, бежали техники, механики, бойцы аэродромной команды, но упрямый «хеншель» все никак не желал останавливаться и катил себе, катил, катил, катил…
Развязка наступила неожиданно: левое шасси попало в особенно неудачную выбоину и застряло. Если бы обороты были повыше – самолет просто скапотировал бы, перевернувшись «через голову», но на удачу красвоенлета, скорость уже упала, и теперь бомбардировщик просто закрутился на месте, словно собака, которая ловит свой хвост. И так же, как и
Через борт кабины буквально вывалился пилот, опираясь на крыло, сделал несколько неверных шагов, но дальше ноги его подломились, и он рухнул без сил на руки подбежавших медиков.
– Ранен?! Куда?! Где?!
– В Караганде, – буркнул летчик, затем резко двинул плечами, пытаясь освободиться от державших рук. – Да отпустите, мать вашу! Цел я, цел. «Ханю» только угробили… Похоже, что совсем.
С этими словами он снова осел и привалился к стойке шасси.
– Ну, это вы поторопились, товарищ старший лейтенант, – глубокомысленно заметил один из техников, осматривавший самолет. – Ничего, залатаем. Завтра – не завтра, а послезавтра лететь на нем снова сможете. Точно. Слово коммуниста…
Летчик просветлел лицом и, вдруг приподнявшись и опираясь рукой на обтекатель колеса, зачастил:
– О! А я что говорил? Вот же машину германские товарищи сделали! Верное слово! Если б на «эр-пятом» – догорал бы уже в бурьяне, а этот – класс! Пыхтит, пердит, маслом из цилиндров плюется, а ползет! Верное слово!
Словно бы в подтверждение сказанного из рупоров стоявшего на краю поля фургона вдруг раздалось громкое, хрипловатое:
Где облака вершат полёт,Снаряды рвутся с диким воем,Смотри внимательно, пилот,На землю, взрыхленную боем.Пропеллер, громче песню пой,Неся распластанные крылья!За вечный мир,В последний бойЛети, стальная эскадрилья! [42]42
«Стальная эскадрилья» – марш, написанный в 1929 году Борисом Ковыневым.
Летчика, невзирая на его протесты, утащили с собой медики, а изуродованную машину с уханьем и хеканьем покатили к мастерским. Над летным полем гремело:
Там, где пехота не пройдётИ бронепоезд не промчится,Угрюмый танк не проползёт,Там пролетит стальная птица.Двое старших командиров, одетых несмотря на теплую погоду в регланы, удовлетворенно озирали эту возню и суету.
– Что скажете, товарищ комдив? – поинтересовался тот, на чьем рукаве горела алая с золотом звезда политсостава. – Как вам?
– А что тут сказать? Сегодня Барановичи добьем и дальше. «Даешь Варшаву», – процитировал он известную песню.
– Я не о том. Песня к месту? Вовремя?
Комдив задумчиво помолчал, затем чуть поморщился:
– Вы б, товарищ бригадный комиссар, лучше проследили бы за тем, чтобы летный состав портвейном пайковым не злоупотреблял [43] . А то вон утром возвращаются соколы, а трое – лыка не вяжут! – тут он, видимо, решил, что особенно перегибать палку не стоит, и закончил уже примирительно: – А песня – что ж… Хорошая песня. Настроение поднимает…
43
При особенно напряженных полетах летному составу РКК ВФ полагалось 125 граммов марочного портвейна в день. Однако летчики частенько превышали установленную норму. В РИ первые подобные случаи были отмечены во время боев у оз. Хасан, а в дальнейшем подобное злоупотребление стало чуть ли не нормой. В 1942 году выдачу портвейна отменили, заменив его сухим красным вином.
А над полем гремело:
Мы виражом крутым пройдём,Прикроем плавным разворотом,И на врага мы нападёмМогучим бреющим полётом.На следующий день избитые авиацией Барановичи пали. Польская армия отошла на запад…
Вдохновленные примером РККА, командиры Ротевера тоже решили сделать ставку на авиацию. Пехотные, легкие и моторизованные дивизии получили передышку, чего никак не скажешь о поляках…
– …Итак?
– Товарищ генерал-лейтенант… – командир первой кампфгешвадер [44] Народной Военной авиации постарался придать своему взгляду максимум спокойствия, но получилось плохо. – Товарищ генерал-лейтенант, эскадра готова к вылету. Основной целью назначены укрепления и рокадные дороги восточнее Крейцбурга и Глейвица вот здесь, – указка пробежалась по карте, – и здесь. Также намечен удар по трамвайной сети Силезии.
Кессельринг [45] внимательно посмотрел на карту, висевшую на стене небольшого домика, волею судеб превращенного в полевой штаб первой бомбардировочной эскадры Роте Люфтваффе, затем тщательно сверился с записями в блокноте, покачал головой, но ничего не сказал. Ободренный этим молчанием оберст Келлер [46] продолжил свои пояснения:
44
Kamfgeschwader (нем.) – бомбардировочная эскадра (сокращенно KG). В РИ обозначение было принято в Люфтваффе, но авторы взяли на себя смелость предположить, что структура Люфтваффе останется без изменений и в Красной Германии.
45
Альберт Кессельринг (1885–1960) – немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал Люфтваффе. В начале службы – артиллерист, переведен в Люфтваффе лишь в 1934 году. Неоднократно бывал в СССР, участвовал в полевых и штабных учениях РККА.
46
Келлер Альфред (1882–1974) – один из высших командиров Люфтваффе, генерал-полковник (1940). В Первую мировую – командир 1-й бомбардировочной эскадры. С 1923 года был советником авиапредприятия Юнкерса, неоднократно бывал в СССР. После войны участвовал в создании ВВС ННА ГДР. Советский Союз НЕ выдвигал против Келлера никаких обвинений, несмотря на то, что в период 1941–1943 гг. Келлер являлся командующим 1-м воздушным флотом, поддерживавшим во время нападения на СССР войска группы армий «Север».
Конец ознакомительного фрагмента.