Джон Картер
Шрифт:
Моя единственная цель — увидеть тебя и испытать свою новую способность к перемещению неодушевленных предметов. Земля не для меня. Вся моя жизнь сосредоточена на моей жене, моих детях, моих обязанностях, — все это там. Я проведу с тобой этот вечер, а затем вернусь в мир, который люблю больше, чем жизнь.
Говоря так, он опустился на стул с противоположного угла шахматного столика.
— Вы сказали "дети", — произнес я. — У вас есть еще дети, кроме Карториса?
— Дочь, — ответил он, — немного моложе Карториса, и, за исключением одной, это самая прекрасная девушка из девушек, когда-либо дышавших разряженной атмосферой. Только Дея Торис, ее мать, прекраснее, чем Тара, принцесса Гелиума.
Некоторое
— У нас на Марсе есть игра, похожая на шахматы, — сказал он, — очень похожая. Мы называем ее джэтан. В нее играют на доске, подобной шахматной, но на ней сто квадратиков и участвует по двадцать фигур с каждой стороны. Я всегда, играя в джэтан, вспоминаю Тару, принцессу Гелиума, и то, что случилось с нею. Хочешь послушать ее историю?
Я сказал, что хочу, и он рассказал мне ее…
Постараюсь пересказать ее близко к словам Главнокомандующего Марса, как я запомнил их, только от третьего лица. Если встретятся несообразности и ошибки, отнесите их за счет моей слабой памяти.
1. ТАРА В ТАНТРУМЕ
Тара встала с груды шелков и мягких меховых шкур, на которых она лежала, томно потянулась и пошла в центр комнаты, где над большим столом с низкого потолка свешивался бронзовый диск. Ее осанка свидетельствовала о здоровье и физическом совершенстве — гармония и точная координация движений достигались ею совершенно без усилий. Вокруг ее тела был обернут тонкий газовый шарф, свисавший с плеча. Черные волосы собраны в высокую прическу. Деревянным молоточком она ударила в бронзовый диск, на вызов явилась девушка-рабыня. Она вошла улыбаясь и встретила ответную улыбку.
— Гости отца уже собрались? — спросила хозяйка.
— Да, Тара из Гелиума, они пришли, — ответила рабыня. — Я видела Кантос Кана, Главнокомандующего флотом, Сорок Птарса и Джор Кантоса, сына Кантос Кана, — упомянув имя Джор Кантоса, она послала хозяйке шаловливую улыбку, — и… о, там были и другие, пришло много гостей.
— Приготовь ванну, Утна, — сказала Тара. — А почему, Утна, — добавила она, — ты так посмотрела и улыбнулась, когда назвала имя Джор Кантоса?
Девушка-рабыня весело рассмеялась.
— Всем ясно, что он обожает вас, — ответила она.
— Для меня это не ясно, — сказала Тара. — От друг моего брата Карториса и поэтому бывает здесь часто, а не для того, чтобы видеть меня. Дружба с Карторисом приводит его во дворец моего отца.
— Но Карторис охотился на Севере с Талу, джеддаком Окара, возразила Утна.
— Ванну Утна! — воскликнула Тара. — Твой язык доведет тебя до несчастья.
— Ванна готова, Тара из Гелиума, — ответила девушка, но глаза ее продолжали смеяться, так как она знала, что в глубине души хозяйка не способна сердиться на нее. Утна открыла перед дочерью Главнокомандующего Марса дверь, ведущую в соседнюю комнату, где помещалась ванна — сверкающий бассейн с благоухающей водой в мраморном резервуаре. Золотые столбы поддерживали золотую цепь, ограждающую бассейн со всех сторон и спускавшуюся в воду по обе стороны мраморных ступенек. Стеклянный купол пропускал солнечный свет, освещавший помещение и отражавшийся на белых стенах. Широкой полосой вдоль стены шло выложенное золотом традиционное изображение купальщиц и рыбаков.
Тара из Гелиума сняла шарф и передала его рабыне. Она попробовала температуру воды изящной ножкой, не изуродованной тесной обувью и высокими каблуками, и стала медленно спускаться по ступенькам. Убедившись, что температура нормальная, она стала медленно плавать взад и вперед вдоль бассейна. Она с легкостью плыла по поверхности, иногда погружаясь под воду, мускулы равномерно работали под ее глянцевой кожей — бессловесная песня здоровья, счастья, грации. Вскоре она вышла из воды и отдала себя в руки рабыни, которая растирала тело хозяйки благоухающим полужидким веществом из золотой шкатулки, пока сверкающая кожа не покрылась густой пеной. Затем быстрое погружение в воду, вытирание мягким сухим полотенцем — и купание окончено.
Для жизни принцессы была типична простая элегантность ее ванны — без свиты бесполезных рабов, без пышности и излишних церемоний. В следующие полчаса ее волосы были высушены и убраны в высокую прическу, драгоценные украшения, инкрустированные золотом и алмазами, довершили ее туалет, и она готова была смешаться с гостями, приглашенными на праздник во дворец Главнокомандующего.
Когда она покинула свои покои и направилась к садам, где располагались гости, в двух шагах за нею последовали воины с эмблемами дома принцев Гелиума на доспехах — жестокое напоминание о том, что кровавая вражда на Барсуме никогда не прекращается и это до некоторой степени служит противовесом большой продолжительности жизни, которая составляет не менее тысячи лет.
Когда они приблизились ко входу в сад, из другой части огромного дворца появилась еще одна женщина в сопровождении такой же охраны. Тара повернулась и встретила ее радостной улыбкой и пожеланиями счастья, а сопровождавшие ее воины, встав на колени, преклонили головы в знак добровольного преклонения перед теми, кто принадлежит к роду дома Гелиума. Так всегда, руководствуясь только велением сердца, поступали воины Гелиума, встречая Дею Торис, чья бессмертная красота не раз вовлекала их в кровопролитные войны с другими нациями Барсума. Дея Торис выглядела как богиня, любовь народа Гелиума к ней была так велика, что превратилась в культ, как если бы она действительно была богиней.
Мать и дочь обменялись вежливым барсумским "каор" — приветствием и поцелуем. Затем они вместе вошли в сад, где собрались гости.
Рослый воин выхватил свой короткий меч и ударил им в бронзовый щит. Над смехом и разговорами гостей пронесся гулкий удар.
— Принцесса Дея Торис! — воскликнул воин. — Принцесса Тара! — Так всегда объявляли о появлении членов королевской семьи. Гости встали, две женщины склонили свои головы, стража остановилась с двух сторон у входа; знатные придворные цепочкой потянулись выразить свое почтение. Смех и разговоры прекратились. Дея Торис и ее дочь двигались среди гостей просто и естественно, приветствуя их и не делая различий перед кем бы то ни было — будь то могущественный джеддак или просто воин, чьим единственным богатством были храбрость и гордость. На Марсе человека ценят за его личные достоинства больше, чем за заслуги и богатства его предков.
Пристальный взгляд Тары из Гелиума скользил по рядам гостей, пока не остановился на одном из них. Была ли легкая тень неудовольствия, скользнувшая по ее лицу, результатом того, что она увидела, или просто сверкающие лучи полуденного солнца мешали ей? Кто знает? Она выросла в убеждении, что однажды станет женой Джор Кантоса, сына лучшего друга ее отца. Горячим желанием Кантос Кана и Главнокомандующего Марса было то, чтобы этот брак осуществился, и Тара воспринимала его как свершившийся бесспорный факт. Джор Кантос, казалось, разделял ее мнение. Они иногда говорили об этом как о чем-то само собой разумеющемся, как о его продвижении по служебной лестнице во флоте, где он начал службу, или как о предстоящем празднике двора ее деда, Тардос Морса, джеддака Гелиума. Они никогда не говорили о любви, и в редкие минуты раздумий это удивляло Тару: она знала, что люди, собирающиеся пожениться, много говорят о своих чувствах, и была по-женски любопытна. Она всегда была рада встречам с Джор Кантосом и знала, что и он радуется. Им нравилось быть вместе, так как у них были сходные взгляды: им нравились одни и те же люди и одни и те же книги. А их танцы радовали всех окружающих. Она никогда не думала выйти замуж за кого-нибудь другого.