Джон Картер
Шрифт:
— Неплохо сказано, Ная Дан Чи! — воскликнул джэддак.- Мое восхищение тобой увеличивается тем больше, чем больше я сожалею о том, что почти наверняка завтра ты умрешь.
Ная Дан Чи поклонился:
— Благодарю, ваше величество, за участие. Память об этом скрасит мои последние часы.
Джэддак посмотрел на Ла Соя Вена и задержал на его лице свой взгляд в течение целой минуты. Я мог бы поставить десять против одного, что Хо Рая Ким собирается приговорить Ла Соя Вена к смерти. Я думаю, что Ла Соя Вен подумал о том же, так как он явно забеспокоился.
— Ла Соя Вен,- произнес джэддак,- ты проводишь этих двоих в подземную тюрьму и оставишь там на ночь. Смотри, чтобы у них была пища и все удобства, так как они мои почетные гости.
— Но подвал… ваше величество! — воскликнул Ла Соя Вен.- На моей памяти он еще никогда не использовался. Я даже не знаю, найду ли вход в подземелье!
— Да-да…- задумчиво проговорил Хо Рая Ким.- Даже если ты и найдешь вход туда, там наверняка грязно, сыро, холодно… Может быть, милосерднее убить Джона Картера и Ная Дан Чи прямо сейчас?
— Подождите, ваше величество,- сказал Ная Дан Чи.- Я знаю вход в подвальные помещения. Я бывал там. Там можно быстро навести порядок. Я не хочу, чтобы вам пришлось изменять свои решения и подвергать себя глубочайшему горю по поводу безвременной кончины Джона Картера и моей персоны. Идем, Ла Соя Вен, я укажу путь в подземелья Хорца!
5
Мне повезло, что Ная Дан Чи оказался скор на язык. Прежде чем Хо Рая Ким успел что-то возразить, мы уже покинули комнату для приемов и двинулись в подвалы Хорца. Я был рад, что убрался подальше с глаз этого ласкового глубокомысленного тирана. Кто знает, какие соображения пришли бы ему в голову.
Вход в подземелья Хорца оказался в маленьком домике без окон, расположенном возле тыльной стены цитадели. Дверь в подвалы была заперта, и насквозь проржавевшая петля зловеще завизжала, когда два дюжих воина начали открывать ее.
— Там темно,- сказал Ная Дан Чи.- Мы сломаем себе шеи без света.
Ла Соя Вен был добрым человеком. Он послал одного из воинов за факелом и, когда тот вернулся, Ная Дан Чи и я вошли в угрюмую пещеру.
— Подождите, а где ключи от двери? — крикнул Ла Соя Вен.
— Хранитель ключей известен только какому-нибудь давно умершему джэддаку,- ответил Ная Дан Чи,- а я не знаю.
— Но как мне запереть двери?
— Джэддак не говорил тебе запирать дверь. Он сказал, чтобы ты отвел нас в подвал и оставил на ночь, я прекрасно помню его слова.
Ла Соя Вен задумался, а затем нашел выход:
— Выходите,- сказал он.- Я отведу вас к джэддаку и скажу, что ключей нет. Пусть он сам решает, как быть.
— И ты знаешь, что он решит? — спросил Ная Дан Чи.
— Что?
— Он прикажет сразу убить нас. Не обрекай нас на немедленную смерть, Ла Соя Вен. Оставь часовых у дверей и прикажи убить нас, если мы попытаемся бежать.
Ла Соя Вен подумал и наконец кивнул в знак согласия:
— Превосходная мысль,- сказал он и приказал двум воинам остаться у двери, а сам, пожелав нам доброй ночи, ушел.
Я никогда не видел таких обходительных людей, как оревары. Можно было с удовольствием дать им перерезать себе горло — до того вежливо они это сделают. Однако со своими исконными врагами, зелеными людьми, они вели себя совсем иначе: никакой обходительности, вежливости — только ненависть и беспощадность.
Тем не менее подвалы Хорца вовсе не были приятным местом. Столетняя пыль покрывала лестницу. Ее ступени привели нас в узкий коридор с дверями по обеим сторонам, такой длинный, что свет факелов не достигал его конца. Я предположил, что это и есть камеры, в которых джэддаки держали своих врагов, и спросил об этом Ная Дан Чи.
— Возможно,- ответил он.- Хотя наши джэддаки не пользуются ими.
— Разве у них нет врагов?
— Конечно, есть, но они считают, что очень жестоко заточать сюда людей. Лучше убивать их сразу, как только станет ясно, что они враги.
— Тогда для чего эти подземелья?
— О, они построены миллионы лет назад, когда город только начинал строиться.
Я заглянул в одну из камер. Истлевший скелет лежал на полу. Рядом валялась железная цепь, которой человек был прикован когда-то к каменной стене. В следующей камере были три скелета, рядом с ними лежали шкатулки. Когда Ная Дан Чи приподнял крышку одной из них, он не сумел сдержать возгласа изумления и восхищения. Небольшой резной ящичек был полон драгоценностей потрясающей красоты — это были образцы древнего ювелирного искусства.
Открывшееся перед нами ослепительное зрелище тем не менее навевало печаль: ведь драгоценности украшали прекрасных женщин и отважных мужчин, о которых не сохранилось даже воспоминаний.
Мои мысли были прерваны каким-то шорохом, раздавшимся позади меня. Я обернулся — и моя рука инстинктивно потянулась к поясу, где должна была находиться рукоять меча. Готовый броситься на меня, злобно сверкая глазами, за спиной притаился самый большой ульсио, какого я когда-либо видел.
Это было многоногое, мерзкое, совершенно безволосое существо. Его глаза, маленькие и близко посаженные, полностью прятались в складках кожи; пасть усеивали острые зубы. Та тварь, которая бросилась на меня, была размером с пуму, но в несколько раз более злобной.
Завязался самый настоящий бой. Ная Дан Чи отрубил две из шести ног зверя, отсек ухо, поразил его в живот — и только после этого ульсио рухнул на пол камеры. Ная Дан Чи посмотрел на меня и улыбнулся. Он огляделся в поисках того, обо что он мог бы вытереть свой меч, с которого капала кровь. Я поднял крышку другой шкатулки.
Шкатулка была около семи футов длиной, двух с половиной шириной и двух глубиной. Это напоминало самый настоящий гроб; и в нем в самом деле лежал труп человека. Одежда его была украшена драгоценностями. Вероятно, когда-то это был красивый мужчина. И он на удивление хорошо сохранился.