Джон Леннон
Шрифт:
Если бы Йоко не поспешила принять предложенную Тони Коксом помощь, она могла бы, позвонив кое-куда в Нью-Йорк, навести справки и узнать, кем он был на самом деле. Скорее всего, это положило бы конец их отношениям еще до того, как они начались, и изменило бы тем самым всю ее последующую жизнь.
Родители Тони, появившегося на свет в 1937 году, были художниками. Они познакомились в Нью-Йорке во времена Великой депрессии, когда оба посещали Лигу студентов художественных училищ. Несмотря на то, что среди его родственников был некий преподаватель этики, известный своим воинствующим антисемитизмом, Джордж Кокс без колебаний взял в жены еврейку. Что до самой Миллисент Гуткин, то она прилагала все усилия для того, чтобы забыть о своем происхождении, и даже дважды делала пластические операции, объясняя, что в то время было небезопасно носить
Тетка Тони вспоминала, что он был очень красивым ребенком, «способным от кого угодно добиться чего угодно». Его беда заключалась в том, что еще в юные годы он стал свидетелем ужасных страданий матери. Ему исполнилось шестнадцать лет, когда она умерла от рака, и после этого он сразу убежал из дома. Это был первый из побегов, которые в конечном счете привели его на путь сначала подростковой, а затем и вполне сознательной преступности.
В семнадцать лет он украл соседский катер, был арестован и провел несколько дней в тюрьме. Будучи отчисленным из двух частных школ, он каким-то образом умудрился записаться на художественный факультет университета в Буффало, но вскоре бросил учебу. Затем, осенью 1958 года; он вдруг объявился в качестве студента нью-йоркского художественного училища «Купер Юнион», которое располагалось в двух шагах от Нижнего Ист-Сайда, где проживали многие известнейшие художники.
Познакомившись с окружением Джона Кейджа и Ла Монте Янга, Тони быстро сумел завоевать всеобщее расположение. Красота, скромная элегантность и уважительное восхищение, которое молодой человек в роговых очках демонстрировал в присутствии тех, кого называл «мэтрами», не могли остаться незамеченными у тех, кто окружал Джона Кейджа, а среди них было немало гомосексуалистов. Однако художники очень скоро поняли, как они в нем ошиблись. Как-то Тони угнал автомобиль Джона Кейджа и даже поменял на нем номера; и хотя вор был пойман, композитор не стал выдвигать против него обвинение. А Кокс тем временем продолжал превращаться из обаятельного студента-художника в бесчестного и опасного типа.
Развитие Тони достигло решающего момента, когда он начал заниматься наркотиками, торгуя не только травкой и гашишем, но и недавно появившимися, мало известными психоделическими средствами, которые в то время еще не были запрещены, такими, как мескалин, поступавший с фармацевтических предприятий в Нью-Джерси, почки эхинокактуса Вильямса из Аризоны, а также экзотические гармалин и айбогейн, производившиеся компанией «Лайт энд Компани». Тогда же Кокс познакомился с Джонни Эпплсидом, который занимался психоактивными средствами, с Чаком Биком, потомком ста двух поколений раввинов, которого Тони познакомил с еще одним из своих друзей, Джоном Бересфордом, английским педиатром, работавшим в больничной лаборатории. Это знакомство имело историческое значение, поскольку именно тогда вспыхнула первая искра, из которой разгорелось пожарище ЛСД, охватившее собой все шестидесятые годы нашего столетия.
По совету Чака Бика Бересфорд написал на бланке своей больницы письмо, адресованное швейцарской фирме «Сандоз», и вскоре получил по почте целый грамм чистого ЛСД-25 — такого количества «кислоты» хватило бы для того, чтобы заставить заторчать целый город. Маленький пузырек с белым порошком, разбавленным обычным сахаром, завел весь хипповый андеграунд Нью-Йорк-сити, включая Тимоти Лири, ставшего апостолом психоделической революции.
С наступлением лета 1961 года Тони настолько глубоко увяз в преступном мире, что у него возникли серьезные проблемы с мафией, которая его заказала, и это заставило Тони уйти в глубокое подполье. Но вскоре выяснилось, что его разыскивали не только гангстеры: летом 1962 года у него на хвосте сидели и агенты ФБР. Ему удалось смыться, угнав автомобиль, принадлежавший Алану Марлоу, мужу поэтессы Дайен Деприма, украв кредитную карточку еще у одной жертвы и стащив все деньги, которые Ла Монте Янг собрал для издания своей «Антологии», основополагающего труда по концептуальному
В интервью, опубликованном на страницах журнала «Рэдикс», Тони рассказал, что идея отправиться в Японию на поиски Иоко Оно пришла ему в голову после того, как Ла Монте Янг поведал ему о молодой и красивой японской артистке, которая не так давно внезапно исчезла. Поговаривали, что она вернулась в Японию. Наравне с известностью Тони привлекал в ней тот факт, что она дочь президента банка.
Еще на корабле кто-то из пассажиров сказал ему, что знаком с артисткой по имени Йоко Оно, недавно вернувшейся из Штатов. Тони удалось разыскать эту женщину, но он быстро убедился, что это была не та Йоко Оно — фамилия Оно встречается в Японии не так уж редко. Вместе с тем эта женщина помогла ему отыскать ту самую Йоко Оно. Однако удача обернулась двойным разочарованием: он узнал, что она, во-первых, замужем, и во-вторых, что ее поместили в лечебницу.
Когда Тони пробрался-таки в палату к Йоко, он обнаружил, что она находится под действием сильных успокоительных препаратов. Волей случая выяснилось, что эти лекарства ему знакомы. Тоси попросил Тони помочь вытащить Иоко из больницы. Кокс пошел на прием к главному врачу. Он представился журналистом из Нью-Йорка, пишущим об искусстве, уточнив, что готовит статью о том, как известную артистку насильно удерживают и пичкают наркотиками. Неужели дирекция больницы заинтересована в такого рода рекламе? Пациентка была немедленно выписана.
Но и после выхода из больницы Иоко никак не удавалось преодолеть депрессию. «Я слишком скучала по Нью-Йорку, — напишет она через несколько лет. — Мы часто встречались с Тони в кондитерской на Синдзуку (токийский Таймс-сквер) и подолгу разговаривали. Он тоже был очень одинок. В Токио у него не было знакомых. Весь наш разговор вертелся вокруг Нью-Йорка. Мы чуть не плакали от одиночества и меланхолии».
Спасение от недуга пришло к Йоко неожиданно: директор Соджетсу-холла объявил о том, что пригласил Джона Кейджа и Дэвида Тьюдора выступить в Токио и совершить турне по Японии. Это означало, что Тоси будет выступать с ними в качестве вспомогательного артиста, а Йоко сможет быть переводчиком и сопровождающим труппы. Иоко и Тоси рассказали о предстоящем турне Тони и пригласили его составить им компанию. А Йоко, воспользовавшись ситуацией, объявила, что на этом ее брак с Тоси можно считать расторгнутым.
Для выступления в Соджетсу-холле, которое состоялось в октябре, Кейдж и Тьюдор пригласили много японских музыкантов, а также Иоко, которая висела над сценой, сидя на стуле, подвешенном на театральных колосниках, а затем ложилась на рояль, откинув голову таким образом, что ее длинные черные волосы спускались до самого пола. В промежутках между концертами американцы совершали туристические поездки в обществе Пегги Гуггенхайм, которая напишет в своих мемуарах: «Я разрешила Тони переночевать в спальне, которую делила с Йоко. В результате получился очаровательный ребенок, наполовину американец, наполовину японец».
После турне Йоко поселилась в гостинице вместе с Тони, который настаивал на том, чтобы они как можно скорее поженились. Но такого скандала семейство допустить не могло. И в очередной раз сопротивление родителей подтолкнуло Йоко поступить против их воли. 28 ноября 1962 года, еще не разведись с Тоси Ичиянаги, она сочеталась браком с Тони Коксом. Церемония состоялась в американском посольстве в Токио.
Через некоторое время адвокат нашел способ узаконить этот незаконный акт. 1 марта 1963 года Иоко развелась с Тони, а следом за ним — с Тоси, который через три дня снова женился — на Сумико Ватанабе. Затем, 6 июня Иоко повторно вышла замуж за Тони. К этому времени любовники уже переехали из города в небольшой коттедж, построенный в английском стиле и расположенный на берегу озера, где Иоко могла наслаждаться покоем и одиночеством. Благодаря связям родителей Йоко, Тони устроился в школу преподавателем английского языка. Но вместо того чтобы тратить заработанные деньги на еду или другие жизненно необходимые вещи. Тони вкладывал их в искусство. Однажды, например, он украсил комнату огромным количеством воздушных змеев, на которых были напечатаны стихотворения, написанные Иоко.