Джон Локк
Шрифт:
Дело в том, что когда Локк говорит об ощущении или ощущениях, то он часто подразумевает и «восприятие» как одну из форм чувственного отражения в современном смысле этого слова, а восприятие в его терминологии подразумевает и приобретение отдельного ощущения и совокупности ощущений, и идей рефлексивных, и комбинаций идей ощущений и идей рефлексивных… В этой связи локковское определение ощущений первичных качеств не исключает вывод, что и отдельное ощущение «сходно», т. е. изобразительно похоже, на первичное качество. По отношению к такому варианту альтернативы, касающейся познавательного значения ощущений, вполне обоснованным будет вывод, что «в классе ощущений… нет подкласса первичных ощущений (гносеологически все они в равной мере первичны, а онтологически — вторичны в отношении объективного мира)» (27, стр. 55).
Своего рода лакмусовой бумажкой, отражающей реакцию современной буржуазной философии на удачи и промахи теоретико-познавательного поиска Локка, является спор о его репрезентуализме. Под репрезентуализмом автора «Опыта» подразумевается его положение о том, что идеи представляют (от англ. — represent) свойства, качества объективных
Иолтон утверждает, что локковский способ образования идей «неправильно понимается как репрезентативная теория восприятия или что обычному пониманию репрезентативных теорий не хватает соответствия локковским взглядам» (70, стр. 14); и далее, «наряду с первоначальными свойствами невоспринимаемые частички имеют диспозиционные свойства или свойства отношений и причинные свойства, которые Локк называет „силами“… Объект, который является ничем, а лишь силами, имеет в лучшем случае странный онтологический статус. Локк не устраняет этот диспозиционный анализ» (70, стр. 22, 24). Любопытная деталь: для Аарона странным является положение «Опыта» о том, что ощущения первичных качеств изоморфны качествам, а для Иолтона — положение о том, что ощущения вторичных качеств не изоморфны качествам. При этом оба философа, казалось бы, понимают, что по существу у Локка нет двух теорий качеств и соответственно двух теорий ощущений, а именно первичных и вторичных, а есть единая теория первичных и вторичных качеств, охватывающая как природу, так и познание ее. На деле, однако, и у Аарона, и у Иолтона подход к локковскому учению о первичных и вторичных качествах как к целостному теоретическому образованию на каждом шагу нарушается. В самом деле, в приведенном выше отрывке Аарон, с одной стороны, говорит как о самостоятельной о «теории первичных качеств», а с другой — о сходстве идей первичных качеств с качествами как о «части теории репрезентативного восприятия», которая охватывает и идеи вторичных качеств. Аналогичные методологические «сбои» характерны и для Иолтона. «Я не вижу — замечает Иолтон, — почему он (Локк. — Г. З.) должен приводить свою метафизику природы в соответствие с его наукой о знаках. Его исследование происхождения, достоверности и пределов познания является описательным, а не оправдательным» (70, стр. 14).
То, что Иолтон называет «метафизикой природы», являлось у Локка не только механикоматематическим базисом материалистического понимания природы, но и базисом теории восприятий. Поэтому не просто описание, а именно оправдание материализма и именно современного ему, механико-математического, — характерная, определяющая тенденция гносеологии Локка, и в том числе теории первичных и вторичных качеств. Поэтому то, что Аарон и Иолтон рассматривают разобщенно — как «странность» изоморфности идей первичных качеств и «странность» неизоморфности диспозиционных идей вторичных качеств, — в пределах единой локковской теории первичных и вторичных качеств обретает вполне логичные черты. О характере его материалистических поисков и допускаемых ошибок при объяснении познавательного значения изоморфных и неизоморфных элементов чувственного воспроизведения действительности можно судить только на основании фактов. О чем же они говорят?
Локк «примеряет» для характеристики познавательных особенностей чувств целый спектр определений: знаки как обозначения объективных свойств и качеств; следствия диспозиционного взаимодействия явления внешнего мира и органов чувств; соответствия ощущений или совокупности ощущений отдельным свойствам и предметам, явлениям внешнего мира. Характерно, что семиотическая, знаковая трактовка идей вводится не во время прямого обсуждения проблемы первичных и вторичных качеств, а при оценке всех идей, всего знания, т. е. как идей чувственных, так и идей рефлексивных. В последней главе «Опыта», выдвигая идею о необходимости создания новой науки о человеческом знании, «учения о знаках» — семиотики, Локк подчеркивает, что разуму «непременно должно быть представлено что-нибудь другое в качестве знака или в качестве того, что служит представителем рассматриваемой вещи; это и есть идеи» (6, т. I, стр. 695).
Здесь представительная, репрезентативная функция идей рассматривается как синоним знаковой функции.
О локковской типологии знаков и месте в этой типологии ощущений выводы можно делать только по косвенным данным; сам автор «Опыта» прямой классификации не дает. На основании положения о том, что только слова как знаки произвольны, — «значение слов совершенно произвольно» (6, т. I, стр. 407), — а также положения о том, что «человек не может сделать свои слова
С какими трудностями сталкивается Локк, когда определяет ощущения вторичных качеств как следствия взаимодействия явлений внешнего мира и органов чувств? Иолтон считает, что поскольку, согласно Локку, вторичные качества являются «лишь силами частичек, которые способны быть причиной идей в наших умах, то не имеется никаких качеств, а имеются только идеи. Даже при ясном признании того, что Локк устанавливает различие между идеями и качествами, вторичные качества не являются действительными качествами. Понятие обычного объекта (стола, стула), лишенного вторичных качеств, несостоятельно и устраняет то, что мы обычно подразумеваем под такими объектами» (70, стр. 126). Иолтон ставит вопрос о связи проблемы причинности и проблемы вторичных качеств и видит главную трудность локковского истолкования вторичных качеств в отрицании объективного существования вторичных качеств.
Что же касается связи проблемы причинности и проблемы вторичных качеств или, более широко, проблемы первичных и вторичных качеств, то следует подчеркнуть, что попытки дать научное решение вопроса о соотношении объективной многокачественности природы и отражении ее в чувствах при помощи односторонней «каузальной теории» восприятия не могут привести к успеху ни в анализе историко-философских концепций, ни в анализе современного состояния проблемы.
И Бойлю, и Локку было хорошо известно, что одинаковые следствия могут вызываться различными причинами. Это убедительно показал Ньютон, проводя грань между ощущением цветности и понятием о простом монохроматическом свете. Он доказал, что разнообразные комбинации различных простых монохроматических лучей могут вызывать одни и те же цветовые ощущения; поэтому цветность не определяет однозначно простоту или сложность светового луча. Тогда возникает вопрос: а какого типа соответствие имеется между объективной причиной ощущения и ощущением вторичного качества? Локку не удалось, несмотря на то что он оперирует и категорией «соответствия ощущений воспринимаемым качествам», показать своеобразие различных типов соответствия между формами чувственной репрезентации (в современной терминологии — отражения) действительности и самой действительностью. Вот почему он сплошь и рядом не разъясняет специфики выделения в содержании человеческих ощущений таких компонентов, которые определяются строением человеческого тела, как, например, в случае соотношения плотности внешних объектов и плотности человеческого тела: «Мы даем вещам имена „твердый“ и „мягкий“ только (курсив наш. — Г. З.) по отношению к строению нашего собственного тела» (6, т. I, стр. 146).
За это «уцепились» субъективный идеалист Беркли, агностики Юм и Кант. Различие между ними лишь в том, что Беркли просто отбрасывает допущение объективных причин ощущений, а Юм и Кант, используя отсутствие у Локка уточнения познавательного соответствия между причинами ощущений и ощущениями, объявили принципиально непознаваемыми объективные причины ощущений. Постановка вопроса об отношении свойств, качеств внешних вещей к органам чувств человека, к человеческому организму у Локка в целом ряде случаев носит еще такой неопределенный характер, что в один ряд ставятся функциональные особенности экстерорецепторов, т. е. органов чувств, в наибольшей мере специализирующихся на отражении внешнего мира, и интерорецепторов, т. е. органов чувств, специализирующихся преимущественно на отражении внутриорганических состояний человека: «Как будто манна не может воздействовать на глаза и нёбо и через это вызывать в уме не существующие в нем самом особые отличные друг от друга идеи, так же как она, по нашему признанию, может воздействовать на кишки и желудок и через это вызывать отличные друг от друга идеи, которых он сам по себе не имеет!» (6, т. I, стр. 158).
Такой же характер носят рассуждения Локка об отсутствии сходства между чувством боли, вызываемым в теле куском стали, и сталью и об отсутствии сходства между ощущениями цветов и свойствами стали порождать эти ощущения. Но «гносеология» желудка была, конечно, ненадежной опорой в деле уточнения природы познавательного соответствия между качествами внешних вещей и ощущениями.
Очевидно, что каузальное объяснение ощущений как существенный компонент локковского сенсуализма было необходимым, но недостаточным условием для доказательства того, что ощущения информируют об объективных свойствах, качествах, репрезентируют их. Признание того, что ощущения имеют объективные, материальные причины, совместимо с теоретико-познавательными принципами Канта, считавшего в отличие от Локка эти причины непознаваемыми, и в какой-то мере совместимо с теоретико-познавательными принципами Юма, допускавшего возможность существования объективных причин ощущений, но отрицавшего возможность доказательства их существования в связи с более радикальным, чем у Канта, агностицизмом. «Ум… — утверждает Юм, — никоим образом не в состоянии произвести какой бы то ни было опыт относительно соотношения между восприятиями и объектами. Поэтому предположение о таком соотношении лишено всякого логического основания» (42, т. II, стр. 156). В локковском объяснении природы ощущений вторичных качеств каузальный принцип как самодовлеющий выступает лишь в отдельных случаях, как, например, в случае приравнивания функциональных особенностей экстерорецепторов и интерорецепторов. Но именно в этих случаях каузальное объяснение ощущений не является диспозиционным объяснением. Когда же вслед за Бойлем Локк дает диспозиционное объяснение ощущений вторичных качеств, то каузальный принцип сочетается с принципом соответствия ощущений, обусловленных диспозиционными свойствами органов чувств, качествам объектов, возможность восприятия которых в не меньшей мере обусловлена диспозиционными свойствами объектов.