Джон

Все события достоверны.

Здравствуйте! Меня зовут Джонник.

Но сначала меня звали просто «щенок». Я родился несколько дней назад и, говорят, оказался самым шустрым среди своих братьев и сестры.

Нас пятеро щенят: четыре мальчика и одна девочка. Значит, у меня три брата и одна сестра. Мама и папа – болгарские гончие, может, не совсем породистые и не медалисты, но зайцев гоняют хорошо, особенно папа. Хозяин берет его на охоту и всегда приходит с добычей.

Так как я оказался самым сильным и подвижным из всей нашей компании, то, конечно, пробирался к маминому молоку первый, расталкивая всех своих братьев и сестру. Напьюсь молочка и улягусь рядом с мамой спать.

Как хорошо, когда ты лежишь около мамы, она лижет тебе шерстку, а ты, зажмурив глаза, уткнешься ей в бок и похрапываешь от удовольствия. Братья и сестра ползают по тебе, сосут у мамы молочко, а потом сытые улягутся рядом и, тихо посапывая носиками, засыпают.

Так прошел первый месяц моей жизни. Хозяйка работала в кафе и все, что оставалось там из еды, приносила нам. Выкладывала в большой таз, ставила его посреди двора – и все ее питомцы дружно налетали на еду. А питомцев было много: цыплята, куры, петух (которого, скажу вам по секрету, никто не любил, так как он был задира и командовал всем двором), три кошки и мы, щенята, вместе с нашими мамой и папой.

Когда мы подходили к еде, петух был очень недоволен: он махал крыльями, кричал «кукареку» и пытался кого-нибудь из нас клюнуть. Но мама своим «р-р-р» ставила его на место – и еда доставалась всем. Я понял, что тут надо не зевать, и, почуяв, что «р-р-р» очень даже действует, стал делать так же. Благодаря этому мне удавалось ухватить свой лакомый кусочек.

Когда нам исполнилось два месяца, на дверях кафе и местного магазина появились объявления: «Отдам щенков в хорошие руки». К нам стали приходить какие-то люди, забрали двух моих братьев – самых тихих, спокойных и похожих друг на друга. Мне стало очень тоскливо без них. Мы остались втроем. Игры проходили уже не так весело. Мы по-прежнему бегали, играли, гоняли цыплят, но все-таки что-то стало не так.

Однажды приехал мужчина – хозяйка называла его Николай, – он посмотрел на нас, сказал, что ему нужны мальчики, и забрал нас с братом. Мы долго ехали в машине в неизвестность. Было прохладно, он закутал нас в какой-то старый свитер, и мы, прижавшись друг к другу, уснули. Мне снилась сестра, как она лежит одна рядом с мамой, сосет молочко, а мама лижет ей спинку. Я бы так хотел оказаться на ее месте! Я заскулил. Мне было грустно, страшно и очень хотелось к маме!

Николай работал на базе. Туда приезжали КамАЗы, привозили песок, щебень и разные строительные материалы. Он привез нас, чтобы вырастить хороших сторожевых собак. Мы должны были охранять базу. Там еще жила бездомная собака по имени Шельма – большая, глупая, но к нам относилась хорошо.

Николай принес нас в бытовку, где обедали рабочие, положил в большую коробку с тряпками и дал поесть еду, которую ему послала для нас на первое время хозяйка. Среди рабочих был охранник – дед Витя, пожилой мужчина. Он мне сразу понравился. Я подошел к нему, лизнул его ботинок и улегся рядом. Дед Витя был тронут таким вниманием и сказал, что хочет забрать меня к себе. Но сначала посоветуется с женой, а то она может не согласиться.

Закончился рабочий день, все разъехались по домам, мы остались одни. Нам было холодно, голодно и страшно. Мы с братом завыли. Выли мы долго, до самого утра. Шельма была на улице и не могла попасть в бытовку, так как нас закрыли. Она тоже нам подвывала, видимо, из жалости. Потом мы устали и незаметно для себя уснули.

Наутро пришли рабочие и принесли много еды, кто что мог. Все это положили в большую миску и оставили около бытовки. Нас поднесли к миске, сказали: «Ешьте» – и пошли работать.

Мы с братом набросились на еду, но тут подошла Шельма и все съела. Мы остались полуголодные… Решили обследовать базу: ходили, все обнюхивали, мешались под ногами, рабочий Рома нас отпинывал, чтобы мы не мешали работать. Дед Витя сказал, что так и КамАЗ может наехать, взял нас на руки и унес обратно в бытовку. Дал по кусочку колбаски и положил в коробку. Вечером все повторилось. Нас закрыли одних в бытовке, Шельму оставили на улице, и все разъехались по домам. Нам опять было страшно, холодно и голодно. Мы сидели у закрытых дверей и опять всю ночь выли.

Утром, когда все рабочие были в сборе, дед Витя весело объявил, что жена разрешила ему взять щенка. Я подошел к нему, заглянул в глаза, он заулыбался, и я понял, что он возьмет меня. Мне очень не хотелось расставаться с братом, и я всячески давал ему понять, что неплохо бы нам поехать вместе. Я подталкивал брата носом, чтобы он тоже подошел к деду Вите и выразительно заглянул ему в глаза или хотя бы лизнул его ладонь. Но брат был скромнее меня, он тихо сидел в углу и печально смотрел на всех. Его грустное настроение передалось и мне. Я вспомнил маму, сестру, задиру петуха и тихонько заскулил.

Рабочие налили нам супу. Мы подкрепились и заметно повеселели. Любопытство взяло верх. Мы потихоньку выползли из бытовки и пошли гулять по базе.

Увидели Шельму, увязались за ней и так и ходили по пятам: куда она – туда и мы. Так как Шельма уже знала, что крутиться под ногами у рабочих нельзя, она обходила их стороной. Так мы все месте избежали пинков и окриков. Вскоре мы с братом устали, подошли к бытовке, кто-то из рабочих увидел нас, положил в коробку, и мы крепко уснули.

Вечером, после рабочего дня, дед Витя посадил меня за пазуху, застегнул покрепче куртку, сел к Николаю в машину и повез меня к себе домой.

Я волновался. Опять я ехал в неизвестность, к новым хозяевам, навстречу новым приключениям. Как мне там будет?.. Хорошо или плохо?.. Я не знал.

Мне было грустно и радостно одновременно. Радостно, потому что дед Витя такой теплый, как мама, обнимает меня и чешет за ухом, а грустно, потому что там, на базе, остался мой братик, такой маленький, скромный и одинокий. Он, наверное, опять сидит у дверей и воет. Я представил, как ему плохо, и слезы навернулись мне на глаза. Я тихо заскулил. Дед Витя начал меня гладить, разговаривал со мной, и я успокоился. Но мысль о брате не покидала меня. Я посмотрел на хозяина, он увидел мои глаза, полные слез, и все понял. «Знаешь, дружище, – сказал он, – бывает и так в жизни, но я тебе обещаю: твоего брата я в обиду не дам, в общем, присмотрю за ним, не переживай. Да и вообще, подрастешь – буду тебя брать на базу с собой. Наиграетесь еще. А то и брата на выходные привезем, кормить-то только на неделе есть кому, а в выходные что? Голодный будет? Так дело не пойдет. Точно! Будем с собой забирать. Договорились?» Я прижался к нему еще крепче, давая понять, что согласен, окончательно успокоился и даже повеселел.

Мы приехали. Дед Витя занес меня в дом. Там было тепло и уютно. Нас встретила пожилая женщина. Она говорила мягким голосом, нараспев. Сразу захлопотала, окружила меня вниманием, и я понял, что мои новые хозяева – хорошие люди, что теперь они мои мама и папа.

Я не знал, сколько у щенков должно быть мам, но у меня их две: одна – та мама, которая меня родила, поила своим молочком, вылизывала мне шерстку, защищала от петуха, научила меня рычать, когда грозит опасность, а вторая – это моя новая хозяйка, баба Лена, которая меня кормит, гуляет со мной, играет, чешет мне животик, а я отбрыкиваюсь лапами и от удовольствия слегка покусываю ей руки.