Джон
Шрифт:
– Любви к процессу?
– Любви ко мне.
Ему – Великому и Ужасному – так и не сумевшему допытаться до причины хитрого блеска моих озорных глаз, пришлось согласиться.
И началось занятие. В серьезное и строгое превратилось лицо на экране, по иному – сухо, деловито и глубоко – зазвучал голос; запорхала над тетрадью шариковая ручка.
– Бог есть Любовь. Это упрощенное выражение, конечно же, так как Бог – гораздо большее, нежели просто Любовь, просто концентрат разнообразного вида энергий, больше чем все, что человеческий разум может вместить и представить, – так было и так будет. Но выражение «Бог создал человека по образу и подобию своему» имеет под собой глубокий смысл, о корнях которого мало кто подозревает. Напрашивается
За мыслью я следила. Не сказать, однако, чтобы я могла предположить, во что она выльется, но слушала внимательно.
– Слежу.
– Хорошо. Итак, человеческая душа, будучи отделенной от Первоисточника и помещенной в физическое тело физического мира, всегда будет стремиться к одному – к обретению Любви. Какой любви? Любой, ибо Любовь и Счастье – это синонимы, как ты уже знаешь, чему я безмерно рад.
Я кивнула. Счастье действительно заключалось в Любви ко всему: себе, другим, миру, окружению, людям, – но неужели сегодня мы, наконец, говорим о позитивном, а не о стрессах, как в последние дни? Из следующего предложения выяснилось, что как раз о них же.
– Душа каждого человека стремилась и стремится к обретению Любви, но это, как выясняется, не так просто. Если есть физическое тело, значит, есть не просто чувства, но так же есть и Разум. А Разум, как нам известно, источник не только творения, но и разрушения, если он в должной степени не управляется. Давай перейдем к примерам и в качестве первого возьмем твой мир – родители, дети. На каком этапе, как ты думаешь, у ребенка впервые блокируется способность безусловно любить и появляется страх?
Я пару секунд размышляла.
– Сразу после рождения?
– Не совсем. Не сразу после рождения. Скорее, начиная с того момента, как только родители разделяют его единый мир понятиями «хорошо» и «плохо», опираясь на собственные о нем представления. Далее происходит следующее: если существует «хорошо» и «плохо», то «хорошо» делать правильно – за это любят и хвалят, «плохо» делать неправильно – за это ругают. И ребенком совершается самая первая в жизни ошибка, рожденная страхом «меня не будут любить, если я не буду хорошим», – начинается выслуживание любви. Более всего каждый ребенок на свете хочет одного – чтобы родители его любили. Но что происходят, если его поступки не соответствуют родительским ожиданиям? Отпрыском все больше завладевает чувство «меня не любят. Меня не любят. Меня не любят» – все, поток любви полностью блокирован. А родители что? Родители считают, что они в этом невиновны, ведь нельзя хвалить за плохое, нельзя любить за «неправильное» – нужно учить, воспитывать, направлять, ибо иначе в семье вырастет плохой человек, человек с неправильными понятиями. А далее в семье и вырастает плохой человек – может, не внешне, но внутренне, – потому что такой человек все время боится, потому что к тому моменту, когда он оперяется, в нем уже слишком много стрессов. Слишком много, чтобы не притягивать к себе страдания и через них же учиться.
Дрейк говорил, я записывала. Где-то чиркала, думала, запоминала. Отчего-то было грустно. Падал с неба дождь, а перед глазами стояли полные мольбы детские глаза и протянутые вперед руки – «мама, полюби меня. Просто так. Ведь я твой, твой родненький…»
– Знаешь, что еще хуже того, о чем я только что рассказал?
– Что?
– Что все это начинается для детей много раньше – еще с внутриутробного развития. Чувствуя, что мать напугана, в стрессе или беспокойстве, малыш не может ей помочь никоим образом, кроме как поделиться собственной энергией. Пытаясь сделать жизнь родного человека лучше, он отдает ей часть своей Любви, своей жизненной силы, и самому ему потом для полноценного формирования здорового тела ее уже не хватает. Отсюда пороки, болезни, всевозможные синдромы, отклонения, а так же летальные исходы в виде замерших беременностей, кровотечений, выкидышей и так далее.
Мне
– Значит, дети умирают из-за матерей? Из-за их страхов?
– Да, из-за своего желания помочь матери в ее проблемах.
– А матери потом винят врачей, ошибки, таблетки, Бога, природу или судьбу?
– Точно. Все, что угодно, кроме самих себя. Масштабы человеческого бедствия под названием «накопление стрессов» очень велики. Посуди сама: ребенок растет, пытается быть для родителей «хорошим», ломает себя, боится, ломает еще больше, пытается заслужить и выслужить доброе слово, но ему, если сами родители полны страхов и ненависти к себе, это едва ли удается. Вырастая и выходя в свет, ребенок пытается выслужить эту самую «пресловутую» и такую нужную любовь хотя бы у кого-нибудь: у учителей, у одноклассников, у чужих взрослых людей, у собственной девушки/парня, в рабочем коллективе и так далее, и тому подобное. Если выслуживание не удается, человек становится злым и постоянно ищет виновных. Любовь так нужна каждому, что люди готовы становиться интеллигентными, богатыми, знаменитыми, известными, а так же лжецами, льстецами, подлизами, подхалимами и даже убийцами. Они готовы носить маски, врать самим себе, унижать других, добиваться справедливости кулаками, разжигать во имя мира войны и умирать за мнимую свободу, не догадываясь о том, что умирают рабами. Почему так происходит? Потому что вымаливание у кого-либо любви – это рабство. Любовь есть у каждого внутри, и ее такое количество, что извне никогда и никому просить не придется. Но почему ее не видят? Почему не замечают собственного внутреннего света? Почему обрекают себя на страдания, боль и жертвы? Что блокирует в каждом человеке саму суть божественной любви?
Я молчала недолго. Ответила, не поднимая глаз и глядя на расчерченный клеточками лист.
– Страхи.
– Именно. Страхи.
Человек на экране кивнул. Я не видела этого, просто знала.
А после мы какое-то время молчали.
Мне почему-то казалось, что эта тема – тема человеческих стрессов, – тяжела и для него, для Дрейка. Почему? Может, потому что на своем бесконечном веку он видел их слишком много? Потому что имел возможность анализировать количество ошибок, на совершение которых людей толкали всевозможные страхи? Потому что перед его глазами стояли миллионы искалеченных «вымаливанием любви» судеб, одни и те же промахи, одни и те же проступки и, как следствие, одни и те же болезни? Как долго можно наблюдать за одним и тем же зациклившимся по кругу процессом? Долго. Наверное, в случае Дрейка очень долго. Вот только ему, вероятно, с каждым годом все грустнее, но это глубоко, этого не видно.
И, если от постоянного совершения людьми ошибок так грустно ему, то насколько должно быть грустно смотреть на нас сверху самому Создателю?
Я вздохнула.
Ну и тема. Но ее не пропустишь в виде череды несовершенных проступков, пока не пропустишь через себя, и, значит, нужно понять как можно больше.
– Расскажи мне.
– Что?
– Расскажи мне еще. О стрессах.
– О стрессах?
– Да.
– Не надоело?
– Нет.
Я решительно покачала головой.
– Упорная ты Бернарда. Даже когда тебе неприятно.
– За то и любишь.
– Да просто так я тебя люблю. Просто так. Потому что ты встретилась. Потому что ты моя. Потому что ты есть в моей жизни.
Внутри стало тепло. Так тепло, как будто сердце завернули плед, а рядом поставили испеченную с добротой горячую булочку с корицей. Запахло счастьем.
– Я хочу это понять, Дрейк. Почему с людьми так происходит, как этого избежать, как научиться отпускать стрессы и лечить себя? Мне это нужно. И… я тоже тебя люблю.