Джуга. Книга I
Шрифт:
– Между прочим, покрасневшие мандарины оказались умнее. Никого к себе не подпускают, – включился Жером.
– С китайцами надо работать по-другому, они другой породы. С ними эти методы не срабатывают. Мой предыдущий босс еще во времена Мао сформулировал стратегию: «Надо довести мандаринов до такой красноты, чтобы они легко дошли до посинения, потом будет легче их укротить. Как только начнут просить кредиты, там уже будет не важно, какого они цвета». – Все улыбнулись.
– Хорошая формула! – согласился Джозеф. Тем временем он взглянул на вывеску Bank of New York, Inter Maritime на крыше здания и спросил:
– Жером, что слышно о хозяине этого банка? В чем он опять провинился?
– Ты о Раппопорте?
– Да.
– Что-то его пока не милуют. Имя банка он купил с помощью уступки в своей доле, но отношение к нему мало изменилось. Сами знаете – стоит один раз подпортить репутацию… Его не приняли ни комитет, ни еврейский конгресс. Его десять миллионов вернули ему обратно – мол, у нас люди другого авторитета. Кроме того, у него были громкие дела, а нам шумиха ни к чему. Знаете, кто директор его банка? Внук Гучкова, председателя третьей Государственной думы России.
Солнце коснулось горизонта, и радуга фонтана, опустившись к озеру, отразилась в глазах советников.
– Может, отдохнем немного? – спросил Сэм. – Скоро в путь.
– Неплохо было бы, – в один голос ответили коллеги.
Они аккуратно перешли улицу на зеленый свет и вернулись в гостиницу.
– В пять встречаемся внизу! – тоном начальника сказал Сэм.
Все трое направились к лифту.
* * * * *
У самой Лозанны они свернули с автобана на шоссе, ведущее в сторону гор, спустя десять минут перевалили через малый хребет и очутились в деревне. Здесь свернули налево и снова поехали вверх. Через некоторое время они подъехали к изгороди, прячущейся за подстриженным кустарником. Водитель нажал кнопку на пульте, и под электрический писк и мерцание лампочки большие ворота распахнулись. Машина прокатилась по каменной мостовой и, обойдя справа большую круглую клумбу, остановилась позади другого BMW точно такого же цвета.
Двухэтажное шале выходило окнами на Женевское озеро, на левом берегу которого надменно возвышалась седая вершина Монблана. Только верховный Творец мог создать подобную картину природы.
Гостей ждали. У дверей дома стояли невысокий седой мужчина и женщина средних лет. Мужчина спустился на две ступени и приветствовал приезжих.
Это был месье Борис. Близкие также называли его Бобром – сокращенный вариант его имени и фамилии.
– Надеюсь, поездка не утомила вас, господа? – бодро спросил Борис.
– Мне неловко, что пришлось так неожиданно разлучить вас с вашими семьями в уикенд. Тем более что наш старик заболел и встреча с ним наверняка не состоится. Так что всю ответственность я готов взять на себя.
Высокопарные сожаления Бориса, по тональности не очень-то походившие на извинения, гости выслушали уже в приемной.
Гостевая была обставлена просто и со вкусом. Композиция комнаты была выстроена вокруг камина, как и во всяком шале. Мягкая мебель и стулья были укутаны полотняными чехлами. Почти черный стол из массивного дерева стоял у окон, откуда открывался вид на внутренний сад. На стенах висели несколько черно-белых фотографий и гравюры с изображением старого города. На столе, как символ изобилия, стоял большой серебряный рог на серебряной же подставке. В нем помещались декоративный виноград и фрукты из черненого серебра. У стены, слева от камина, располагался низкий инкрустированный шкаф для посуды, на котором стояли семейные фотографии в рамках и серебряная ваза со свежими фруктами. Рядом с мягкой мебелью стоял низкий стол из массивного белого мрамора со стаканами, крепкими напитками и маленьким серебряным ведерком для льда.
– Господа, есть предложение – чтобы оказаться в равных условиях, поехать в Лозанну и там поужинать. Что касается аперитива, предлагаю выпить здесь, чтобы снять усталость после поездки.
Все с улыбкой согласились. Молодая прислуга с немецкой внешностью и немецким акцентом обратилась к гостям, чтобы узнать, что те желают из аперитива. Пока она готовила напитки, месье Борис снова обратился к гостям:
– Сегодня разговор будет интересным. Старик огорчен, что не сможет лично встретиться с вами. Но поскольку мы с вами давно знакомы, думаю, мы легко поймем друг друга. Уверен, ваши боссы также правильно оценят наше начинание.
Сэм обеспокоенно кивнул и приподнял брови:
– Месье Борис…
– Сэм, – перебил его Борис, – вот уже тридцать лет, как мы друзья. Для чего эта официальность, тем более в моем доме? Друзьям и людям одного возраста необходимо меньше времени тратить на формальности. Мы и без того уважаем друг друга. Подтверждение этому – ваше внимание. Вы без колебаний откликнулись на нашу просьбу.
Сэм, довольный услышанным, с улыбкой кивнул.
– Борис, друг мой, в каком состоянии наш большой босс? И впрямь что-нибудь серьезное или дело в возрасте? – сказал он и посмотрел на своих коллег, показывая, что этот вопрос интересовал всех.
Борис кивнул, посмотрел на свой стакан, сделал маленькую паузу и начал с обеспокоенным видом:
– Коллеги, я ничего не собираюсь от вас скрывать и скажу, что он и вправду болен. Вы знаете, что еще и пары недель не прошло, как мы отпраздновали его 86-летие. И вот сейчас опять проявилась опухоль, которую подавили семь лет тому назад. Поэтому мы должны быть готовы к любому исходу. Позавчера его перевезли в клинику, недалеко отсюда, вблизи Лозанны. Это самая лучшая клиника. Я сегодня был там. Его личный врач и персонал делают все возможное, но чем кончится дело, никто сказать не может. Сам же босс беспокоится больше о том, что все, чем он занимался и делал на протяжении всей своей жизни, хоть и поставил на рельсы, но не успел довести до главной станции. Боится, как бы после его смерти кто-нибудь не свернул с пути. Вы знаете, что в комитете есть люди, которые разрабатывают краткосрочные планы, и некоторым из них наша стратегия кажется устремленной в бесконечность. Они хотят добиться всего и сразу, не довольствуясь промежуточными достижениями. Если бы наши предшественники думали так же, эти господа не имели бы того, что имеют сегодня. Деньги, конечно, важный фактор, но это еще не все.
Мы понимаем, что рано или поздно великому магистру по своей воле или по воле природы придется отойти в сторону и отдать бразды правления. Но если процесс интронизации не пройдет согласно существующей традиции, то за ним обязательно последуют изменения в уставе. Этим воспользуется и либеральное крыло, которое достаточно усилилось за последние годы. Все это приведет к изменению формата принятия решения, что чревато нарушением баланса сил. За этим также последует корректировка стратегии или, хуже того, ее полное изменение.
– Это недопустимо, – почти синхронно отреагировали гости.
– Поэтому, друзья, – продолжал Борис, – нам придется сделать очень серьезные шаги, чтобы мирным путем сохранить существующие достижения и сохранить ту стратегию, которой мы придерживаемся последние 30 лет. Каждый из нас хорошо представляет, что сулит нарушение баланса сил в комитете. Цепь экономических кризисов становится неизбежной, а за ней последуют неизбежные потери и, возможно, бесконтрольные военные действия. Если в комитете будет царить несогласие, то начнет лихорадить весь мир.