Джунгли, или Все мы грешные
Шрифт:
Еще немного, и она закончит институт, получит юридическое образование. Но карьера юриста ее не привлекала. Всю жизнь скрипеть пером и мозгами. Скукотища!.. Но куда теперь от этого денешься?..
А что, если?..
Нелепее мысли в голову прийти не могло, но она почему-то крепко за нее ухватилась. Что, если ей стать певицей?
Внешностью она любую за пояс заткнет. Приплясывать на сцене и кривляться – не больно-то хитрая наука. И слух у нее есть. С голосом, правда, проблемы. Поет так себе, на уровне
Но она постарается. Есть такие учителя-кудесники, слышала о них. И голос поставят, и петь научат.
Только без богатого спонсора в этом деле не обойтись. А спонсоры на дороге не валяются. Но она знает, как найти вход в закрытый для простых смертных мир шоу-бизнеса.
Женя!.. Этот влюбленный в нее безумец поможет ей. Он композитор, пишет музыку для знаменитых артистов. Не последний человек в их загадочном мире. Он даст ей старт.
Ведь если бы не его слова об Алле Пугачевой и других эстрадных звездах, ей никогда бы не пришла в голову мысль о карьере певицы. Кто знает, может, Женя – это ее судьба?
Но как его найти?..
...– О! Кто к нам пожаловал! – Веселый нефтяной делец узнал ее сразу.
Широко распахнул дверь, пропустил в квартиру.
– Мне нужен Женя, ваш друг.
Если он думает, что она пришла к нему, то пусть обломается сразу.
– Ах, вот оно что! – Улыбка исчезла с его лица. – А я-то думал...
– Нет, этим... о чем вы подумали, я больше не занимаюсь. Как мне найти Женю?
– Женя! – громко позвал он. – Женя!.. Его не дозовешься. А если и услышит, то не дойдет. В запое он. С того самого дня. Проходи!
На Женю страшно было смотреть. Небритый, осунувшийся, он сидел в гостиной, тупо уставившись в стену. На столике перед ним бутылка мартини. Он пил прямо из горла.
– Неделю уже так сидит. Пьет – спит, пьет – спит. Что с ним такое, не знаю? А в душу к себе не пускает. Поначалу тебя звал. Эй, а не из-за тебя ли он пьет?.. – И без того выпученные глаза балагура раскрылись еще шире. – Как же я это сразу не догадался! Эй, Женя, к тебе пришли.
Но тот даже не шелохнулся.
– Женя! – тихо позвала его Лиза.
Он вскочил как ошпаренный, будто кресло под ним превратилось вдруг в электрический стул.
– Лиза?! Ты?!
Он смотрел на нее как на привидение. Это похоже на белую горячку.
– Ты вернулась?
– Вернулась.
«Будем считать, что оно так все и есть».
– Нет, Пугачева из тебя не получится. – Женя отрицательно покачал головой.
Взгляд его выражал беспомощность и сожаление.
– Ну и что? Я буду сама собой.
Не так-то просто сломить ее упорство.
Вот уже больше месяца она живет у композитора.
Первые три недели она возилась с ним как кошка со слепым котенком. Не так-то просто оказалось вывести его из запоя, привести в человеческий вид.
Женя, не уставая, клялся ей в любви. Обещал забыть о ее прошлом, умолял не покидать его больше. Такая преданность граничила с безумием.
Он понимал, певица из Лизы не получится. Пытался отговорить ее от этой затеи. Но бесполезно, она твердо стояла на своем. Просила написать для нее несколько шлягеров. Он не в силах был ей отказать.
Только с песнями у него пока ничего не получалось. Вдохновения, что ли, не было? Но не беда, говорил он, придут к нему мелодии. И она верила, ждала.
– У певицы должен быть звонкий, глубокий голос. И сильный, конечно. А у тебя он нежный, приятный на слух, но слабенький. Нет красивого протяжного звучания, звуки словно в яму проваливаются.
Ну, зачем он это говорит? Ведь прекрасно же знает: ее не переубедишь.
– Но и с такими голосами у нас на сцене поют, да еще как! Или я не права?
– Да, такое случается, – невесело подтвердил он.
– Я хочу брать уроки. Найди мне учителя. Пусть он научит меня петь.
– Как скажешь.
«Никуда ты от меня, Женечка, не денешься!»
– Только самого лучшего.
– Ну, если об этом просишь ты, дорогая.
Лев Аркадьевич Сорочкин без малого тридцать лет преподавал в консерватории, пестовал оперных певцов. Некоторые из его учеников гремят сейчас на весь мир.
Последнее время он занимался частной практикой, поднимал октавы в голосах эстрадных певцов. Трое его учеников сейчас звезды на отечественном хит-небосклоне.
От Лизы он мог избавиться сразу. Несколько категорических высказываний о ее бесталанности, и красотку как ветром сдует.
Но Евгения Федоровича, ее протеже, он уважал, с отцом его, царствие ему небесное, когда-то дружил. И сам Евгений молодец, музыку неплохую пишет.
Что уж тут поделаешь, влюбился человек до потери сознания. А пассия его спит и видит себя звездой. Вот и старается для нее бедняга.
И еще другое удерживало его от скоропалительного решения. Ну не мог он прогнать от себя эту девчонку, хоть убей. Она ошеломила его своей красотой. Глаза оставишь, глядя на нее. Сила ее обаяния разит наповал. Давно не испытывал он такого возбуждения.
Три двухчасовых урока в неделю, двадцать долларов за час. На том и порешили. А вообще-то ради одной лишь возможности любоваться этой Лизой он мог бы давать ей уроки и бесплатно. И чего это он так разволновался?