Джунгли убивают нежно

Негривода Андрей Алексеевич

– Капралы?

– Капралы... – подтвердил генерал. – Сержанты Вайпер, Задира, Водяной, Стар, Гот, Джамп – медалями второй степени... И еще... Принято решение... Не только мое, лейтенант!.. Перевести взвод лейтенанта Кондора в статус учебного подразделения на базе 2-го ПДП на Корсике, для подготовки разведдиверсионных взводов... В твоем взводе, Чиф, половина унтер-офицерского состава прошла такое, что... И все уже заслуженные, отмеченные наградами Республики люди... Теперь вы будете учить воевать других...

– А если?..

– А если понадобится, то и воевать сами!

– Я не смогу учить, Паук...

– А не надо никого ничему учить, лейтенант! Ты просто будешь рассказывать, в деталях рассказывать про то, как вы выполняли свои задачи... Это все! Большего не требуется!

– И выбора нет?

– Нет, лейтенант! Я обязываю тебя делиться опытом!

– И про то, как боялся, будто месячный щенок?

– Про это особенно! От твоих страхов рождаются абсолютно нестандартные, но при этом, как оказывается впоследствии, правильные тактические решения! Вот и научи так бояться других, Чиф!!!

– Хорошо, мон женераль... Я попробую...

– Но не сразу... По прогнозам медиков, из госпиталя ты выйдешь в середине лета. Далее... Тебе положен длительный период реабилитации, не менее полугода. Ну и свой заслуженный сорокапятидневный отпуск после года службы в Легионе ты тоже еще не использовал...

– Меня четыре месяца не было на службе после Нигерии, Спайдер.

– Я этого не помню!.. Те четыре месяца были реабилитацией после ранения...

– Ясно...

– А раз вам ясно, месье лейтенант. – Генерал встал со стула, одернул китель и направился к двери больничной палаты. – То жду вашего доклада о готовности приступить к выполнению обязанностей командира учебного взвода не позднее 1 марта 2000 года! Приказ ясен?

– Так точно, мон женераль!

– Хорошо!.. Выздоравливай, Чиф!..

...Андрей опять прошелся по комнате, с головой окунувшись в воспоминания:

«А потом... Потом были два месяца в гипсе... Паук навещал меня раз в неделю... А уже в июле, почти перед самой выпиской, он сообщил, что меня могут списать психиатры... У меня и в самом деле тогда „сорвало крышу“ напрочь! От всех этих врачей, уколов, капельниц, процедур... „Зубами щелкал“ направо и налево... „Психи“ и поставили диагноз – PTSD... Этот „посттравматический синдром“ в военной психиатрии имел, до недавнего времени, еще одно название: „Вьетнамский синдром“, а после 90-го года получил и третье – „Афганский“... Но хрен редьки не слаще!

Из госпиталя вышел похожим на пустынного шакала – худой и злой. Готовый загрызть зубами любого... В башке полный кавардак, в душе полный раздрай... Ох и натворил же я тогда всего! Блин!..

Съездил в Израиль... Было немного поднакопленных денег, а тут подвернулся один кадр, который искал себе компаньона, чтобы тот вложил деньги в давно действующий, но какой-то «чахлый» итальянский ресторанчик. «Casa mia» – «Мой дом», бля!.. Я и бухнул туда все свои заработанные на службе в Легионе за год сорок тысяч «гринов»! А он, гнида, их попросту по девкам прогулял да пропил за два месяца... А пока он их пропивал, я в этом кабаке познакомился с Ольгой. Девочка с милыми и наивными глазами и душой зубастой барракуды!.. Поженились и развелись через месяц, когда она узнала, что от тех денег, что я вложил в ресторан, ничего не осталось!.. Простая львовская русско-еврейская охотница за тугими кошельками...»

Андрей закурил еще одну сигарету и опять подошел к окну, вглядываясь в занесенные снегом деревья:

«...Потом познакомился еще с одной... Красавицей... Правда, это наше „знакомство“ закончилось тем, что она родила мне через три года моего Максика, моего любимого сына!.. Но мы с ней так никогда и не поладили... Жили врозь, встречались от раза к разу... Как там сказал когда-то великий мудрец Востока Омар Хайям?

Уж лучше голодай,Чем что попало есть!И лучше будь один,Чем вместе с кем попало!..

...А потом мне все это надоело! До цветных кругов в глазах! Я тогда вовремя позвонил Пауку! Иначе точно натворил бы чего и сел в тюрягу – с мозгами творилось что-то совершенно невообразимое!.. А Жерарди помог! Очень помог!.. Он отправил меня в далекий Бутан, в Гималаи, на «Крышу мира»!.. Три месяца жизни среди монахов-ламаистов, общения с ламами и настоящая, без увиливаний, «трудотерапия» сделали свое дело – я успокоился... И душевно, и физически... И стал ко всему относиться философски... Три месяца!..»

Андрей вновь уселся за клавиатуру своего компьютера и дописал несколько последних строк:

«Возвращаться в Израиль после всех произошедших событий Филин не стал. А зачем? В Земле обетованной его никто не ждал. Разве что его восьмилетняя дочка Машенька... Вернуться в Одессу он пока тоже не мог. И хоть и ждали его там начавшие очень быстро стареть его родители, его друзья, его братья по оружию, с которыми он прошел очень много, но... Пока Одесса была для него табу...

Из Бутана он добрался до индийской столицы Дели и взял билет на самолет до Марселя... 12 часов лету на комфортабельном «Boeing-747» и...

«Bonjour, la France!»...

А еще через сутки, 1 марта 2000 года, вновь стоял перед КПП, у ворот в городишко Абажель... Он опять вернулся сюда, потому что ему больше некуда было возвращаться... Он вернулся, чтобы... Опять служить и опять воевать... «Афганский синдром», мать его!..

И тогда, перед этими зелеными воротами, он сказал:

«Bonjour la Legion Utrangure! Bonjour „la Maison natal“... Qu’il est plus loin?..» [67]

И было еще много чего!

67

Здравствуй, Иностранный Легион! Здравствуй, «Дом родной»... Что дальше?.. (франц.)

Были спецоперации...

И были потери... Горькие и невосполнимые...

Было Косово, в составе «Голубых Касок», была Боливия, и опять был проклятый им еще в 88-м Афганистан, и опять была Африка – крохотный, но воинственный Кот д’Ивуар...

И был еще многократно произнесенный девиз «La lеgion – ma Patrie!»... «Легион – мое Отечество!»...

И были еще четыре года службы...

Но...

Это была уже совсем другая история про Филина... Которую ты, мой дорогой читатель, скорее всего узнаешь позже, не сейчас...