Джунгли

Синклер Эптон Билл

В этой маленькой комнатушке была керосинка, и они поужинали; потом около одиннадцати вышли вместе через черный ход. Дьюан захватил кастет. Они направились в квартал, где — жили богачи, там Дьюан взобрался на фонарный столб и задул свет, а потом они спрятались на лестнице, ведущей в подвал.

Вскоре прошел рабочий — они пропустили его. Потом после долгого промежутка послышались тяжелые шаги полисмена, и они затаили дыхание, пока он не прошел мимо. Они прождали еще четверть часа и отчаянно замерзли, когда, наконец, снова послышались торопливые шаги.

Дьюан подтолкнул Юргиса, и как только прохожий миновал их, они выбрались из своего убежища. Дьюан крался бесшумно, как тень; секунду спустя Юргис услышал удар и заглушённый крик. Юргис подскочил к прохожему и заткнул ему рот, в то время как Дьюан, как было заранее условлено, крепко сжал его запястья. Но прохожий повис у них на руках, так что Юргису осталось

только держать его за шиворот, пока Дьюан точными движениями обшаривал карманы жертвы, расстегнув сначала пальто, потом пиджак и, наконец, жилет, исследуя платье изнутри и снаружи и перекладывая содержимое к себе в карманы. Наконец, когда, ощупав пальцы прохожего и его галстук, Дьюан шепнул: «Все!» — они стащили его на ту же лестницу и оставили там. Потом они поспешно разошлись в противоположные стороны.

Дьюан пришел домой первым, и Юргис застал его за осмотром «улова», который состоял из золотых часов с цепочкой и медальоном, серебряного карандаша, спичечницы, горсти мелочи и, наконец, бумажника. Его Дьюан открыл с лихорадочной поспешностью и нашел письма, чеки, два театральных билета, а в заднем отделении пачку денег. Он сосчитал их: одна двадцатка, пять десяток, четыре пятерки и три бумажки по одному доллару. Дьюан облегченно вздохнул.

— Это нас устраивает, — сказал он.

После подробного осмотра они сожгли бумажник со всем содержимым, кроме денег, а также карточку маленькой девочки из медальона. Затем Дьюан отнес часы и безделушки вниз и вернулся с шестнадцатью долларами.

— Старый мошенник заявил, что часы накладного золота, — сказал он. — Это вранье; но он знает, что мне нужны деньги.

Они разделили выручку, и на долю Юргиса пришлось пятьдесят пять долларов и немного мелочи. Он запротестовал, говоря, что это слишком много, но Дьюан сослался, на условие делить все поровну.

— Это был удачный улов, — сказал он, — безусловно выше среднего.

Утром, когда они встали, Юргис был послан за газетой. Всегда приятно прочитать описание своего преступления.

— Один мой товарищ не пропускал ни одной заметки о себе, — заметил Дьюан, смеясь, — пока однажды не прочел, что проглядел три тысячи долларов в нижнем внутреннем кармане жилета своей жертвы!

Описание ограбления занимало полстолбца. Несомненно, в этом районе орудует шайка, говорила газета, так как это уже третий случай за одну неделю, и полиция, очевидно, бессильна. Пострадавший — страховой агент и потерял сто десять долларов чужих денег. Его опознали по метке на сорочке. Грабитель нанес ему такой удар, что он получил сотрясение мозга. Его нашли полузамерзшим, и ему предстоит ампутация трех пальцев правой руки. Предприимчивый репортер сообщил все эти сведения семье потерпевшего и описывал, как они были приняты.

Юргиса, как новичка, несколько расстроили эти подробности. Но его компаньон равнодушно усмехнулся — что поделаешь, такова игра. Вскоре и Юргис будет думать об этом не больше, чем об оглушенных на бойне быках.

— Или мы, или он, — заметил Дьюан, — и я всегда предпочитаю, чтобы это был он.

— Но все-таки, — задумчиво сказал Юргис, — он не причинил нам никакого зла!

— Такой причинял его кому-нибудь другому, насколько это было в его силах, можешь не сомневаться, — возразил его друг.

Дьюан не замедлил объяснить Юргису, что, если человек их ремесла становится известным, ему потом приходится работать без конца, чтобы удовлетворять требования полиции. Поэтому для Юргиса будет лучше, если он по-прежнему будет прятаться и не станет нигде показываться со своим компаньоном. Но Юргису скоро надоело скрываться. Недели через две он почувствовал себя окрепшим, рука у него поджила, и тогда ему стало невмоготу. Дьюан, который поработал в одиночку и заключил перемирие с полицией, привел Мари, свою маленькую француженку, чтобы развлечь Юргиса. Но даже этого хватило ненадолго, и в конце концов Дьюан бросил спорить, начал брать Юргиса с собой и ввел его в пивные и притоны, посещаемые знаменитыми ворами и взломщиками.

Так Юргис познакомился с верхушкой преступного мира Чикаго. Город номинально управлялся народом, и поэтому олигархии дельцов, которой он фактически принадлежал, для осуществления своей власти приходилось постоянно прибегать к подкупам и взяткам и содержать целую армию наемников. Два раза в год, во время весенних и осенних выборов, миллионы долларов доставлялись дельцами и тратились этой армией. Проводились собрания, нанимались ловкие ораторы, играли оркестры, шипели ракеты, выпускались тонны плакатов, лились спиртные реки, и десятки тысяч голосов покупались за наличные. По всю эту армию нужно было содержать круглый год. Руководителей и организаторов дельцы содержали прямо: членов муниципального совета и суда — взятками, партийных деятелей —

агитационным фондом, муниципальных чиновников и юристов — жалованьем, подрядчиков — подрядами, руководителей рабочих союзов — субсидиями, а газетных издателей и редакторов — объявлениями. По рядовые члены армии существовали либо на средства города, либо непосредственно за счет населения. Для этого существовало полицейское управление, пожарное управление, отдел водоснабжении и все остальные должности, состоявшие на городском бюджете, начиная с посыльного и кончая начальником какого-нибудь отдела городского хозяйства. А для тех, кому здесь не хватало места, был открыт мир порока и преступлений с правом соблазнять, надувать, грабить и разорять. Закон запрещал продажу спиртных напитков по воскресеньям; это отдавало содержателей пивных во власть полиции и делало сделку с ней необходимой для них. Закон запрещал проституцию; это вводило в круг соглашения «мадам» содержательниц. То же относилось к владельцу игорного дома или притона и к любому мужчине или женщине, имевшим незаконные доходы и готовым поделиться ими с кем следовало. Фальшивомонетчики, грабители, карманники, взломщики, укрыватели краденого, продавцы фальсифицированного молока, гнилых фруктов и мяса больных животных, владельцы трущоб, врачи-шарлатаны и ростовщики, нищие, уличные торговцы, боксеры, профессиональные убийцы, владельцы тотализаторов, сводники, торговцы живым товаром и специалисты по соблазнению молодых девушек — все эти представители порока были тесно сплочены и кровно связаны с политическими дельцами и полицией. Часто они совмещали в себе и то и другое — начальник полицейского участка был владельцем того дома терпимости, на который якобы совершал налет, а политик занимался агитацией в своей собственной пивной. «Хинкидинк», или «банщик Джон», или другие из той же братии были владельцами самых известных притонов в Чикаго и в то же время столпами муниципального совета, продававшими дельцам улицы города; а посетителями их заведений были шулера и боксеры, бросавшие вызов закону, взломщики и налетчики, державшие в страхе весь город. В день выборов все эти силы порока и преступления объединялись. Они могли с точностью до одного процента предсказать, как будет голосовать их округ, и в случае надобности в последнюю минуту заставить его проголосовать наоборот.

Месяц назад Юргис умирал от голода на улице. И вдруг, точно поворотом волшебного ключа, ему открылся мир, где деньги и прочие блага жизни добывались без труда. Его друг познакомил его с ирландцем, которого называли «Щеголь» Холлорен, политическим «деятелем», знавшим все тайные пружины. Тот побеседовал с Юргисом и потом сказал, что для человека, похожего на рабочего, у него нашлось бы выгодное дело. Но это секрет, и о нем надо помалкивать. Юргис изъявил согласие, и ирландец в тот же день — это была суббота — повел его в какое-то место, где выплачивалось жалованье муниципальным рабочим. Кассир сидел в будке, и перед ним лежала груда конвертов. Тут же дежурили два полисмена. Юргис подошел, назвал себя, согласно полученным инструкциям, Майклом О'Флагерти и получил конверт, который он отнес Холлорену, поджидавшему его за углом в пивной. Потом он подошел снова, назвался на этот раз Иоганном Шмидтом и, наконец, в третий раз — Сержем Реминицким. У Холлорена был целый список несуществующих рабочих, и Юргис получил по конверту на каждого. Холлорен заплатил ему пять долларов и сказал, что если он будет держать язык за зубами, то может повторять эту операцию еженедельно. Юргис очень хорошо умел держать язык за зубами, вскоре вошел в доверие к Щеголю Холлорену и был представлен его приятелям как человек, на которого можно положиться.

Это знакомство оказалось полезным для Юргиса еще в другом отношении; очень скоро он узнал, что значит круговая порука, и понял, почему Коннору и боксеру-буфетчику так легко удалось упрятать его в тюрьму. Однажды вечером состоялся бал в «бенефис» «Одноглазого Ларри», хромого скрипача, игравшего в одном из «шикарных» домов терпимости на Кларк-стрит, шутника и любимца «Леве». Бал происходил в большом дансинге, и в оргии принимал участие весь преступный мир Чикаго. Юргис напился и завел ссору из-за какой-то девицы. Его рука к этому времени уже вполне окрепла, и он полез в драку, в результате которой очутился в камере полицейского участка. Участок был битком набит всяким сбродом, духота стояла невообразимая, и Юргису мало улыбалось отсыпать здесь свое похмелье. Он послал за Холлореном, который позвонил боссу округа, и в четыре часа утра Юргис был выпущен под залог. Когда он в то же утро был вызван в суд, босс уже успел повидать секретаря суда и объяснить, что Юргис Рудкус — приличный малый, который немного погорячился. В результате Юргиса оштрафовали на десять долларов, но штраф был «отсрочен». Это значило, что Юргису придется платить только в том случае, если при новом вызове в суд кто-нибудь вспомнит об этом штрафе.