Е.Н. Отт и Ехидна
Шрифт:
— Кого?! У тебя еще кто-то был?
Сеня понял, что переборщил с примерами, и постарался сгладить впечатление.
— Что ты, любимая! Леди Годива — это средневековая королева. Но ты, конечно, красивее…
— А-а… Сеня, я понимаю, но папа сказал все — значит все.
— Илона, любимая…
— Симон, или ты представишь доказательства, или мы никак не сможем быть вместе, ты же понимаешь!
— Да, Илона.
— Я и так… ты не представляешь, как мне больно и плохо, от того, что эта толстозадая корова ложилась с тобой в одну постель! Что родила тебе ребенка…
—
— Но ты так не считал — тогда! И это твой первенец… я так ревную! Я просто с ума схожу! О, Симон!
— Любимая, ты согласна чуточку подождать?
Илона заколебалась.
Ну… так-то папа сказал забыть об этом… дальше папа еще много чего неприятного сказал, но!
Илона же умная и взрослая! И она точно-точно знает, что Симончик ее не обманывал! Она бы поняла, если бы Симон лгал, значит — он не лгал!
Но и ругаться с папой тоже не хочется, папу она любит. И вообще, он вчера обещал заблокировать ей все кредитки, если Илона еще будет встречаться с этим… негодяем!
Нет, она спорить с папой не будет. Но если Симончик докажет папе, что это происки его гадкой бывшей, то препятствий не будет. А подождать…
— Сколько придется ждать?
Сеня посмотрел на маму.
Мама на Сеню, подумала секунду и четко артикулируя произнесла одними губами.
— Один месяц.
— Подожди ровно месяц, любимая. Или я докажу, что достоин твоего доверия, или… или ты забудешь меня навсегда. А я буду до самой смерти помнить твою красоту, твое очарование, твою нежную улыбку…
Это любящая мамочка уже не слушала. Полчаса сиропного воркования — тут и клизмы не помогут. Слипнется все намертво.
Она лежала и обдумывала очень неприятный вариант.
Идти на него не хотелось, и связываться с этими людьми тоже, и рисковать сыночком. Но если нет другого выхода? А она его не видела, как ни крути. Тупик. Точка.
Наконец, любящий и верный Симончик закончил разговорчик с любимой и верящей ему прЫнцессой, и повернулся к маме.
— Мамуля, месяц?
— Да, Сеня, — Любовь Николаевна выглядела решительно. — С Сонькой ты уже говорил, и она отказалась.
— Да, мама.
— Тогда у нас нет другого выхода.
— Мама?
— Их надо убрать. И ее, и девчонку…
— МАМА!!!
— Чего ты с таким священным ужасом на меня смотришь? На мировую Сонька не согласна, вывод — ее просто не должно быть. Ну, и девчонки тоже. Илоночка ее не примет, а я с ней возиться тоже не хочу. Ребенок от какой-то… маникюрши мне и близко не нужен! Это просто моветон!
— Мама, но как…
— Сенечка, милый, я бы сама все сделала, но сейчас просто не могу.
Все верно, перелом срастался крайне плохо, и Любовь Николаевна пока передвигалась самостоятельно только до туалета. И то не каждый раз. Зачем-то же придумали памперсы?
— Мамуля, я тоже… я просто не смогу! Никак!
— Сеня, я понимаю. Но у нас есть отличный выход. Ты забыл при Игоряшечку!
— Игоряша? Он же…
— Наркоман. Да, дорогой, это очень печально, но нам сейчас это поможет.
Сеня вздохнул.
Да, такое случается, и в самых хороших семьях.
У Любовь Николаевны была бабушка, она даже у гадюк бывает. У бабушки
А дальше…
Дальше была маленькая жизненная трагедия.
Ребеночка любили, баловали и носили в зубах, всей семьей. Стоит ли удивляться, что Игоряшечка рос редкостной скотиной? Эгоистом, капризником, истериком…
Правда, был в семье и человек, который Игоряшечку не баловал. А именно, старшая сестра, Тамара. У них с Игоряшей и разница-то была в возрасте, одиннадцать лет, чего удивительного, что на нее попытались повесить часть обязанностей? Погулять, поиграть, уроки сделать?
Тамара была резко против. Потом поступила в институт, уехала из дома в общежитие, вышла замуж, прожила с мужем десять лет — и овдовела. Автокатастрофа забрала супруга, но оставила ей хорошую квартиру, гараж, деньги… детей не было.
Тут-то и напомнили о себе родственнички. Любящие…
А что? Игоряшенька уже взрослый, мальчику семнадцать лет, мальчика надо поступать в институт, да-да, именно поступать за деньги, интеллекта у Игоряши было, как у инфузории. И машинку бы ему хорошо, и о квартирочке подумать… ребеночек же вырастет! Ему девушку заводить надо!
Тамарочка, ты поможешь?
А что такого, своих деток у тебя нет, вот, хоть польза будет! Хоть кому!
Тамара, которой и тридцати-то лет не было, такого подхода не оценила. Родственников резко отбрила, и предложила свою пакость содержать самим, а не на чужую шею перевешивать. А она, может, еще шесть раз замуж выйдет. И тройню родит!
Игоряша такого подхода не оценил.
Как это — замуж?! И тройню!
А он?!
Он уже настроился на сестрино имущество! И помочь могла бы деньгами, для чего она их зарабатывает? Такие мысли в дурные головы сами заползают, приглашать не надо… да-да, дальше был ночной клуб, где ему и посоветовали, что делать-то в такой ситуации, когда денежку деточке не дают. Надел мальчик Игоряша шапочку-балаклаву, да и явился домой к тетке. А что такого? Это ж и его имущество тоже… он просто сейчас возьмет, что хочется. Деньги там, или золотишко, вот, ноут тоже продать можно. И на институт хватит, и ему погулять чуток, а то и на машину… супруг у Тамары был не из бедных, и шкатулку с золотом супруге пополнял чуть не каждый месяц.
А тут и Тамара домой вернулась не ко времени. Закричала, ну, Игоряша ее ножом и ткнул. Повезло — не насмерть. Тамаре повезло…
Из-за крика не успела кровью истечь, соседи прибежали, помогли. Игоряша сбежал, конечно, да сам дурак, шапку стянул чуть не перед камерой. И нож в помойку рядом выбросил. Высокого интеллекта человек!
Конечно, полиция пришла, выяснять начали, Тамара им все рассказала, улики тоже далеко искать не пришлось, идиота арестовали ровно через полтора часа, дома, в комплекте со всеми уликами. Об институте он мог больше и не думать. Только о хорошем адвокате, но на него тоже нужны были деньги, а Тамара почему-то их не дала. И заявление не забрала.