Еда и патроны. Ренегат

Мичурин Артем

Грузовики заглушили двигатели. Боевые машины закончили перестроение. Личный состав быстро рассредоточился по обочинам широкой дороги.

– Где мы? – Стас покрутил головой, тщетно пытаясь сориентироваться в кромешной темноте.

– Владимирский тракт, – ответил Павлов. – Мы вон с той стороны приехали, – указал он на едва различимый за лесом силуэт высотного здания.

Стас присмотрелся и вздрогнул от неожиданности, когда на самой верхушке обглоданного временем каменного столба вспыхнула яркая точка,

а через секунду раздался хлопок.

Сердце екнуло, нервный озноб встряхнул мышцы, желудок сжался, наполнив рот горечью.

– Они все-таки сделали это, – прошептал сидящий рядом на корточках охотник. – Мать вашу ети. Не могу поверить. Они убили Муром.

Узкая белесая линия подсвеченного прожекторами неба начала расти, становясь шире и плотнее. Подхваченное ветром аэрозольное облако двигалось на город. Медленно, бесстрастно и неотвратимо.

Стас молча наблюдал разворачивающуюся картину, не находя сил, чтобы вымолвить хоть слово. Да в голову и не приходило ничего соответствующего моменту. Прошлые раздумья, в которых он рисовал себе этот миг, разом поблекли, сделавшись ничтожными и глупыми. Слишком быстро все произошло. Слишком буднично. Без громких речей и бравурных маршей. Один лишь хлопок вдалеке, за черным лесом, и смерть открыла счет. Кошмарная, не разбирающая жертв, не знающая пощады. Там, в считанных километрах, люди корчились, слушая хруст собственых позвонков, вывернутых чудовищными спазмами. Тысячи людей. А ему видна была лишь светлая дымка, простирающаяся все дальше и дальше.

– Станислав.

Чья-то рука легла на плечо и с силой встряхнула.

– Эй! Оглох что ли? – перед глазами появилось наполовину скрытое капюшоном лицо. – Может, водички глотнешь?

Стас пошатнулся и упал, не удержавшись на затекших в приседе ногах.

– Все нормально, – поднял он руку, за которую тут же был схвачен и переведен в вертикальное положение.

– Уверен? – переспросил Коллекционер.

– Да. Просто… – Стас потер слегка онемевшее лицо. – Я в порядке.

– Что-то не похоже. Десять минут без движения на карачках просидел. Я собирался еще понаблюдать, но сомнение одолело – жив ли ты вообще, да и грузиться скоро. Мы присоединяемся к батальону возле западного пригорода, а утром входим в Муром. Каково? – Охотник расплылся в кривом оскале. – Честно скажу – не рассчитывал на такой исход. Жопой чуял – что-нибудь пойдет вкривь. Ан нет! Вот думаю заглянуть в эсэсовское управление, прихватить сувенир на память о Бурове.

– Ты так и не рассказал, на что собираешься потратить свое золото.

– А тебе, в самом деле, интересно?

– Да, интересно.

– И ржать не будешь?

– Обещаю.

– Хм… – Коллекционер подошел ближе и, понизив голос до шепота, продолжил: – Я хочу построить аэростат. Серьезно. Здоровенный, мать его, воздушный шар. Всю жизнь о таком мечтаю,

с самого детства. Я уже и продумать все успел. Купол и стропы в Иваново закажу, а горелку с корзиной местные смастерить помогут. Соберу все это добро, загружусь топливом, провизией, балластом и полечу на восток, к Уралу, а может, и дальше. Охота мир посмотреть. Представляешь, какой он оттуда? – охотник улыбнулся и кивнул наверх, в звездное небо.

– Нет, – ответил Стас, запрокинув голову, – не представляю.

– А то, может, вместе махнем?

– Убиться не боишься?

– Я – фаталист, – улыбнулся охотник. – Судьба у каждого только одна, ее не изменишь. Черт знает, что она там приготовила. Пуля меня не берет, клыки да когти не трогают, вода в пучину свою не принимает. Может, с высоты о землю шмякнуться – как раз мой удел? Вот и спрошу у судьбы, пусть даст ответ.

– Пусть даст ответ, – повторил Стас отрешенно.

– По машинам! – раздался голос Репина. – Через минуту выдвигаемся!

– Ладно, обсудим еще, – Коллекционер зашагал к грузовику, но остановился на полпути и обернулся. – Ты чего? Поехали, – окликнул он Стаса.

– Езжай, – ответил тот, оставаясь на месте. – Я вас найду. Прогуляюсь немного.

– Ну, смотри.

Колонна развернулась, подняв клубы пыли, и очень скоро превратилась в вереницу далеких огоньков.

Стас постоял еще минуту, глядя им вслед, вышел на середину Владимирского тракта, повернулся лицом к Мурому, сел, скрестив ноги, и продолжил наблюдать за растущей полосой света над обреченным городом.

Тишина октябрьской ночи нарушилась приближающимися звуками шагов. Идущих было много. Десятка два или больше. Их топот перемежался разговорами и смехом. Скрипели телеги, фыркали лошади. Шли не спеша, не таясь, без опаски.

– Смотри-ка, – раздалось за спиной, метрах в пятнадцати. – Это что еще за хрен с горы?

Шаги стихли. Перед Стасом в овале света возникла его собственная тень.

– Эй! Козлина! Чего расселся посреди дороги?

– Слышь, придурок! К тебе обращаются!

– Молчать, – спокойно и вкрадчиво произнес знакомый голос. – Наемник?

– Да, – ответил Стас, не оборачиваясь.

– У тебя хороший автомат.

– Самый лучший.

– И я его уже видел. Моя фамилия – Звягинцев.

– Я знаю.

– И обещание мое не забыл?

– Помню.

– Что ж, тогда пора платить.

– Скажи, Звягинцев, – продолжил Стас начисто лишенным волнения тоном, – ты веришь в судьбу?

– В судьбу? – за щелчком взведенного курка последовал короткий смешок. – Пожалуй, нет. Но я верю в высшую справедливость. Теперь верю.

– Хм. Может ты и прав, – Стас плавно потянул за кольцо чеки. – К черту судьбу. Пусть высшая справедливость даст нам ответ…