Эдельвейс
Шрифт:
– А как часто вы пьете...кровь. – Я запнулась на последнем слове.
– Раз в неделю достаточно, чтобы поддержать жизнь вампиру. При ранениях крови употребляется больше, чтобы раны быстрее восстанавливались.
– Получается, вампиры боятся воды? А как же вы тогда купаетесь?
Отец рассмеялся и ответил:
– Мы не боимся воды из крана, Аника. На вампира наводит ужас вода в водоеме. Голова начинает ужасно болеть, тело будто пронзают иголками и покрывается дрожью.
Так вот почему Дэниэль не поплыл отрывать мне язык. Я улыбнулась.
– Вампиры могут чувствовать друг друга на довольно большом расстоянии. Но тебя учуять невозможно.
Как не пыталась себя отвлечь, Макс не выходил из головы. Мой Макс, мой лучший друг и брат стал предателем. Я не верила в это. Убеждала себя не верить в это. Дыра в груди, пробитая Максом в выпускной вечер, никак не хотела срастаться. Говорят, что время лечит. Это не так. Оно всего лишь заштопывает раны, а иногда просто закрывает их бинтом. Но со временем раны все равно начинают заново кровоточить. Конечно, прошло еще очень мало времени, чтобы забыть предательство. И вообще, разве возможно забыть такое. Посмотреть бы в глаза Максу, и я уверенна, что нашла бы ему оправдание. Может я так думаю, потому что люблю его. Я вспомнила сон, в котором Князь сказал, что выбрала неверный путь. Может я должна была ответить на чувства Макса? И что бы изменилось?! Он сказал, что я выбрала его, но кого?!
В кабинете повисла удушливая тишина. Отогнав вихрь мыслей, я решилась спросить.
– А Макс, он ведь не при чем, да? – тихо спросила, боясь услышать ответ.
– Макс, - произнес отец с отвращением, выплюнув его имя. – Он сын Феликса и Евы, и я не думаю, что он лучше их.
Не желая больше слушать о нем, понимая, что хорошего папа ничего не скажет, поднялась с дивана.
– Мне нужно все усвоить и обдумать. Я должна принять себя, – вышла, не дождавшись ответа Севастьяна.
Слезы готовы были хлынуть новым потоком, но их не было, они превратились в льдинки, которые заковали мое сердце. Внутри все разделилось на двое. Одна часть меня оправдывала Макса, другая верила только фактам. Противоречащий букет чувств вылился в гнев и злость. Глаза защипало. Чтобы отвлечься, нужно тренироваться.
Я спустилась на первый этаж. Мое внимание привлекли смех и громкие разговоры из комнаты. Заглянув внутрь, обнаружила Эдуарда, Джессику, Анжелику, Дэниэля, Пита, Мариуса. Все смотрели телевизор и смеялись.
– Аника, иди к нам, – сказала Джессика.
Я улыбнулась и неуверенно прошла вперед.
– Привет, – произнесла я спокойным тоном. – Что за собрание?
– Смотрим телевизор, – отчеканила Анжелика и грозно посмотрела на меня.
– Что ты так долго делала у Севастьяна? – спросил нежно брат.
– Слушала историю вампиров и свое предназначение, – невесело бросила я.
– Что с тобой? Ты чем- то расстроена? – обеспокоенно посмотрела на меня Джессика.
– Все нормально, - и уставилась в телевизор.
Напряжение спало, но не совсем. Дэниэль сидел рядом с Анжеликой и мило шептал ей что- то на ухо, а та смеялась. Стало не по себе. Я что ревную?! Похоже, что так. Дэниэль посматривал за моей реакцией, и, когда я невольно сжимала кулаки, наклонялся к ней еще ближе. Он думает, что разозлюсь? Мне сейчас не до этого, хотя обидно, когда парень, который тебя целовал, флиртует на твоих глазах со стервой. Глаза вновь защипало. И зачем зашла сюда. Может сходить обратно в кабинет за мозгами? Вдруг я их там оставила.
– Аника, будешь кофе? – вывела меня из мыслей Джессика.
– Да, спасибо.
– И нам захвати чего- нибудь полезного, – сказали хором близнецы.
Под полезным, я так понимаю, они имели в виду кровь. Мерзко звучит. Желудок скрутился от приступа тошноты. Через минуту передо мной стоял кофе и хрустальные бокалы с кровью. Прикусив губу, быстро осушила кружку.
– Аника, ты бледная. С тобой точно все в порядке? – обеспокоился Эдуард, но ответить я не успела.
– Да просто она узнала, какая сволочь этот Макс. Не так ли, сестричка? – язвительно спросила Анжелика, делая акцент на слове «сестричка».
Мое лицо искривилось в гримасе злости. Внутри все заклокотало от гнева. Я сейчас не выдержу. Вот же стерва! Мало того, что флиртует с Дэниэлем, так еще задеть меня пытается. Я сжала кулаки и посмотрела на нее уничтожительным взглядом.
– Я надеюсь, Севастьян рассказал тебе, что из- за него погибла Николь.
– Заткнись! – процедила сквозь зубы я.
– Ты будешь его защищать?! Ты в своем уме?! – заорала стерва. – Да какая из тебя жрица!
Все сидели молча и не останавливали этот спектакль. Гнев просто выпирал изнутри. Хотелось оторвать ей тупую голову и сжечь прямо здесь.
– Анжелика, хватит! – спокойно произнес Эдуард.
– Твой друг предатель, – глядя мне в глаза, продолжала она. – Он предал тебя и твою мать. Он должен сдохнуть. Всю жизнь он знал, кто он. Это он привел своих родителей к тебе.
От этих слов я вскочила. Кулаки сжались так, что проступила кровь.
– Хватит! – заорала не своим голосом я. – Слышишь, стерва. – Я сверлила ее взглядом. – Никогда. Не смей. Говорить. О Максе. В таком тоне. Поняла?! – отчеканила каждое слово и направилась к двери, потому что терпения уже не было. Все подскочили со своих мест.
Меня грубо поймали за руку. Повернувшись, получила пощечину от Анжелики. От удара голова повернулась в другую сторону. В следующий момент стерва отлетела в стену. Дэниэль пхнул ее с такое силой, что в стене осталась трещина.
– Аника, ты в порядке?! – обеспокоенно разглядывая меня прекрасными холодными глазами, спросил Дэниэль.
– Уйди! – прорычала и кинулась прочь.
Я бежала по лестнице, преодолевая желание броситься назад и убить стерву. Гнев, ярость, злость комком жгли тело изнутри. Хотелось вырвать этот комок. Забежав в комнату и громко хлопнув дверью, заметалась по ней, как раненный зверь. Мое тело устало, и пришлось лечь. Но мысли лихорадочно воспроизводились в голове. Не в силах справиться с эмоциями, вскочила и швырнула вазу с розами в окно. Но звука разбивающегося фарфора я так и не услышала. От испепеляющей злости льдинки на сердце оттаяли, и слезы прорвались сквозь дамбу льда. Я кинулась обратно на кровать и, рыдая, зарылась в шелковых простынях. Сколько литров слез вылилось, не знаю, и сколько плакала, час, два, пять или всю ночь, тоже. Обессиленная, разбитая провалилась в сон.
ГЛАВА 7
Кошмары мучали всю ночь. Последнее, что помню из сна, как я была прикована цепями в подвале. Оковы на руках и ногах так сильно сдавливали, что конечности онемели. Перед глазами плыло, очертаний разглядеть было невозможно. Зловонный сырой запах отравлял легкие. Кто- то поднял мою голову за подбородок и прошептал опять те кошмарные слова: «Аника!.. Будь со мной... И это сразу всё закончится...Останься...Прошу тебя...Прости меня.» Светло- серые глаза, как утренний туман, нежно разглядывали лицо. Очертания напротив стали четкими. Макс.