Эдем, Quazar
Шрифт:
Остин разочарованно ударила ладонью о стойку.
– Перестань, прошу! Нет никакой любви, уже давно. Чувства безусловно были, но у каждого человека есть предел. Точку невозврата мы прошли. По контракту у меня остаётся три месяца, Джон выбил мне невероятные условия – огромные гонорары. Но он так и не понял, что я устала быть частью этого спектакля. Отказывать сейчас на предложение руки, сердца и блудливого члена смысла нет. Он считает, что я себе цену набиваю. Да и потом, даже если бы я любила его и сказала «да», это бы его не изменило. Мы должны любить людей не за то, какими они могут быть, а за то,
– Воистину! Если ты не против, давай насладимся тем, что любим.
Подытожив, Лев обратился к бармену:
– Выдай тему для покорения сердец и восстановления наших средств. Две штуки…
Бармен быстро скрылся в подсобке и через минуту вернулся с двумя акустическими гитарами. Лев взял одну в руки, другую пододвинул Остин.
– Сыграю песню, которая не давала мне покоя долгое время. Благодаря тебе, кстати.
Остин смущённо перебила:
– Унижаться – так унижаться. Вначале играешь ты, король каверов, затем – я. В конце решим, как поступим.
Лев, пошатываясь на стуле, подмигнул ей в ответ и начал играть «Stone Sour – Through Glass». Алкоголь не помешал вокалисту отлично исполнить песню, сыгранную им сотни раз, когда, будучи ещё неизвестным парнем, он твёрдо решил посвятить себя музыке. Постепенно к барной стойке стягивались посетители, привлечённые стройным звучанием гитары. Глаза Остин искрились в моменты припева гораздо ярче, чем прежде. Она сама не заметила, как стала подпевать, и их голоса сплелись в гармоничном звучании. К концу песни люди начали толпиться вокруг. Окончив выступление, Лев поклонился Остин и услышал множественные овации. Пришедший на столпотворение Антон, ничего не мог понять. Но, видя, как Остин готовиться начать свою песню, растворился в общей массе зевак.
Боюсь, так душевно у меня не выйдет. Но идея общения через песни мне по нраву. Подхватывай в припеве.
Зазвучала «Halsey – Bad At Love». Остин исполняла её размеренно, вытягивая многие моменты, и в громком припеве их голоса уже не звучали столь лаконично, но ближе к середине они определись с необходимыми тембрами, вновь притягивая к себе восторженные взгляды. Антон, стоявший позади и наблюдая за тем, как они играют, поймал себя на простой мысли, внезапно пришедшей ему в голову:
«Я подписал «Эдем» из-за этого парня… Неимоверно проблемного и безмерно талантливого!»
Музыканты вновь встретились взглядами. Их лица выдавали искренние, восторженные эмоции, такие, которые часто способны демонстрировать дети, ещё не затронутые чернотой этого мира. Закончив, они в растерянности ожидали завершающей песни. Антон, видя, как люди начинают терять интерес, выкрикнул название группы, которую часто слушал Лев, настраиваясь перед выступлениями.
– «Papa roach!»
Остин пожала плечами:
– «Papa Roach Skylar Grey – Periscope?» Её я отлично помню и нам подойдет.
Лев почесал лоб, вспоминая слова. Девушка обратилась к нему, помогая с первыми строчками. Даже бармен вмешался, выдав им свой рабочий планшет. Найдя минус и наконец приготовившись, они начали исполнять последнюю песню. В этот момент многим стало очевидно, что на их глазах, возможно, зарождается один из самых пламенных рок-дуэтов современности. Остин и Лев подходили друг другу внешне, дополняя образы и не вызывая у публики диссонанса в голове. Люди часто начинают говорить лишнее, когда один из партнеров значительно привлекательнее или талантливее. Но сейчас публика наблюдала, нечто действительно удивительное и настоящее – почти мифическое, потому что всем было ясно – они поют не за деньги, признание или возможность самоутвердиться. Музыканты поддались своему естеству, которое многие убивают в себе, считая тягу к чему-то прекрасному – бесполезным делом. Зрители аплодировали на протяжении нескольких минут, прося сыграть вновь, но исполнители вежливо отказались, списывая всё на усталость, хотя на самом деле они были напуганы лёгкостью и своевременным порывом души, который вылился в прекрасное выступление столь близких по духу людей. Бармен обратился к ним, ставя почти убитые бутылки на стойку:
– Всегда знал – в любом деле два мастера легко найдут общий язык.
Лев и Остин перешли за столик, где провели ещё около часа за общением и легким ужином, заменив алкоголь минеральной водой. Подошедший к ним Джон, обратился к Остин:
– Дерьмовая самодеятельность, девочка… Из-за подобных выходок люди пересматривают прайсы, мать твою.
Лев поднялся, оттолкнув его.
– Полегче с ней, фейковая знаменитость.
Остин раздражённо ответила:
– Это было моё свободное время, и я провела его с пользой. Ты же постоянно твердил, что необходимо петь как можно больше различных песен, чтобы не терять вариативности. Месяц мне твердил об этом!
Гитарист резко изменился в лице, поправляя очки.
– Впрочем, твоя правда. Извини, что перегибаю вновь. Сложно мне перестроиться – к концу этих туров речь почти не фильтруется.
Остин разочарованно вздохнула, опуская глаза.
– Ангел, мне нужна твоя помощь в одном деликатном деле. Может ты поднимешься в номер?
– Дай нам пару минут, и я приду.
– Хорошо.
Джон удалился, изредка посматривая на них через плечо.
– Прости за эту сцену, Лев, но ты сам знаешь: благодаря контрактам мы сами себе не принадлежим…
– Понимаю, но ты не должна терпеть подобного. Просто на мой взгляд, ты явно заслуживаешь лучшего.
Остин слегка улыбнулась и взглянула ему в глаза.
– Когда-нибудь мы будем свободны от тягостных отношений и ужасных контрактов. Мы обязательно ещё встретимся, откроем новую главу в жизни и, когда останемся одни…
– Сами небеса разверзнуться, засвидетельствовав нашу новую встречу. Я безмерно тебе благодарен за этот вечер, Остин, один из лучших вечеров за последнее время.
– Взаимно, неподражаемый король каверов.
Лев просидел в одиночестве порядка десяти минут, вновь и вновь погружаясь в раздумья о приятном вечере, но его мысли прервала расположившаяся напротив Анна.
– Ты не престаёшь удивлять – все только и говорят о вашем дуэте.
– Хочешь заострить внимание на этом?
– Нет, я почти всё увидела сама. Что дальше?
Лев раздражённо выдохнул и подытожил:
– Живём дальше. Носим ношенное, ебём брошенное.
– А если без шуток, сможешь дать нормальное интервью?
– Все зависит от содержания – у меня аллергия на тупость, я тут же покрываюсь сарказмом.