Единая параллель
Шрифт:
Даже с трехсот метров ничто внизу и далеко вокруг но напоминало о близости передовой. Пологая холмистая гряда с редкими крестиками ветряков, беленые хатки, меловые косогоры да притихшие кудрявые перелески…
Вдруг самолет вздыбился, встал почти ребром на крыло и резко провалился вниз — ветровым потоком генерала прихлестнуло к борту кабины. Он не успел выругаться, когда «кукурузник» швырнуло в сторону, а в лицо ударила горячая струя. Мимо, буквально в нескольких метрах, промелькнула черная сигара истребителя. Генерал
— Что он вытворяет, мерзавец?!
— Спокойно, товарищ генерал. Это немецкая новинка — «Фокке-вульф-190». Сейчас будет игра в кошки-мышки. Держитесь крепче!
Далеко впереди истребитель сделал переворот через крыло и пошел в повторную атаку. Однако «кукурузник» ловко увернулся от пулеметных трасс, падая листом, скользя юзом то в одну, то в другую сторону. Третий заход «фоккер» делал уже почти по наземной цели: зеленый По-2, сливаясь с местностью, шпарил вдоль русла глубокой балки.
У генерала взмокла голова под тесным шлемом: создавалось впечатление, что они удирали на каком-то немыслимом крылатом автомобиле, рядом мелькали кусты, кроны деревьев. Потом пронеслись над деревенькой, буквально перепрыгивая крыши домов. Пестро замелькала придорожная лесопосадка, затем крутой вираж (самолет на дыбы!) и уже обратное направление — опять промах, трассы идут далеко в стороне! Затем совершенно неожиданный толчок, пробег по накатанной полевой дороге, последние выхлопы выключенного мотора…
— Быстро отстегивайте ремни! В укрытие!
«Амазонка» стояла уже на крыле, цепко ухватив воротник генеральского комбинезона. (Между прочим, она добавила еще пару словечек, соленость которых генерал оценил только потом, лежа в придорожном ракитнике.)
«Фокке-вульф» теперь не торопился, заходил в атаку издалека, блеснув на солнце острым крылом. Спокойно, как на полигоне, готовился прошить неподвижно-обреченный «кукурузник».
А дальше произошло необъяснимое: из-за поворота лесопосадки выскочил бронетранспортер, взвизгнул тормозами и тотчас же застучала скороговорка спаренного крупнокалиберного пулемета — прямо в лоб «фокке-вульфу». Истребитель медленно, на глазах, завалился набок и с грохотом врезался в склон ближайшего оврага, взрывной волной даже подкинуло стоящий на дороге «кукурузник».
Генерал, чертыхаясь, стягивал надоевший шлем, волосы были мокрыми, как после парной бани…
У самолета уже шныряли солдаты с бронетранспортера, а один из них — белоголовый, с пилоткой, засунутой под погон, полез на крыло, заглядывал в кабины.
— Эй, архаровцы! — зычно крикнула летчица. — А ну убирайтесь от машины!
Солдаты дружно гоготали, белоголовый что-то такое сказал насчет ее щегольских штанов. В том смысле, что ежели, дескать, есть надобность поменять их, так они подглядывать не станут.
Рассерженный генерал вышел на дорогу, по-кавалерийски врастяжку начальственно гаркнул:
— Эт-та што здесь происходит?! Кто командир?
Подействовало — сразу отпрянули от самолета, подтянулись, выжидательно примолкли. Зато белоголовый в мятых лейтенантских погонах так и не сошел с крыла. Более того, пренебрежительно подбоченился.
«Ну я тебе сейчас покажу, сукин сын!» — сдерживая гнев, генерал вразвалку направился к самолету. Однако, «амазонка» опередила его, разъяренной кошкой метнулась вперед и за ногу сдернула нахала с трапа крыла.
А потом генерал в недоумении остановился: «амазонка»-летчица и пехотный лейтенант жали друг другу руки, хлопали по плечу, даже принялись обниматься.
— Здорово, черемшанский ковбой!
— Здорово, кержачка!
«Черти полосатые, — благодушно подумал генерал. — Видать, земляки повстречались. Оба настырные: друг друга стоят».
Оказалось, это был разведдозор механизированной бригады под командованием лейтенанта Полторанина (он, «белоголовый», и срезал «фоккера» пулеметной очередью). Конечно, за сбитый самолет его полагалось представить к награде, и генерал твердо обещал это.
Как водится, перекурили. Генералу протянули сразу несколько кисетов, на выбор — с бийской, моршанской и еще какой-то «дальнобойной» махоркой.
— Много вас тут, сибиряков, сейчас, — сказал генерал. — Это хорошо. Скоро в бою покажете свой сибирский норов.
— А там, под Белгородом, уже воюют наши. — Лейтенант приладил пилотку на вихрастую макушку. — Родимцевская сталинградская в обороне стоит, в ней полно сибиряков. Я месяц назад тут на перегоне ихние эшелоны видел.
— И тоже земляков повстречал?
— Полсела, товарищ генерал! И командир роты капитан Вахромеев во главе — тоже наш черемшанец. Его вот товарищ старшина Просекова знает лично.
Генерал с усмешкой досмотрел на своего «шеф-пилота»: уж больно много земляков «лично знакомых» оказывается у синеглазой «амазонки». И поразился внезапной бледности в ее лице, странному, какому-то очень глубинному и печальному отсвету во взгляде. Услышанную фамилию капитана она переспросила — осторожно, с опаской и надеждой, будто очень боялась ошибиться…
Уже перед взлетом, словно бы для проверки переговорного аппарата, генерал деликатно поинтересовался:
— А этот Вахромеев кем тебе доводится, дочка? Не муж ли?
Она ответила не сразу. Прогазовала мотор, поглядывая на солдат, придерживающих крылья:
— Не муж, а как бы вам сказать… Больше чем муж, понимаете?
— Не понимаю, — рассмеялся генерал, — У меня такие дела очень давно были. Забыл!
На обратном пути генерал все время думал о предстоящих боях, о том времени, когда, смяв врага, его танковые колонны в грохоте и пламени вырвутся в глубокий тыл на бескрайние украинские равнины. Он любил загадывать наперед.