Единение миров

Иванович Юрий

– Ну как? – гордясь собой, Хотрис улыбнулся, повернувшись к наставнику.

– Замечательно! Поражаюсь, как у тебя легко получилось.

– А я догадываюсь, почему. По моим собственным ощущениям, у меня во время рождения Эльвера-Аусбурна не только ранг Маурьи появился, но и остальные силы точно удвоились.

Дмитрий только руками развел.

– Ну, тогда у меня вообще нет слов от восторга! А пока… остаешься здесь…

– У-у-у! – скривился ученик. – Так ведь кресло почти готово! Я бы помаленьку готовиться начал к забросу, присмотрелся… домой еще раз прогулялся…

Но наставник был

неумолим:

– Даже если кресло будет готово через час, тебя отправлять до свадьбы не станем.

– Но я же растолстею! Что же, мне на свадьбе только на других смотреть и слюни пускать? Я и так уже на пределе веса, как бы одежду не пришлось снимать.

– Не переживай, все обдумаем и устроим лучшим образом. А пока отправляйся спать и спи, пока тебя Эрлиона не разбудит. Давай, давай…

Хотрис подчинился, но с таким недовольным видом, что пришлось для страховки мысленно попросить магическую сущность плотно присматривать за парнишкой. Ведь с его нынешними удвоившимися силами он может и самовольно ринуться в приключения. Нарушений наказов еще не было, но ведь все когда-то случается в первый раз

Затем Дмитрий поинтересовался, как там ректор. Эрлиона со смешком поведала, что Тител Брайс ест молодильные плоды не задумываясь. Руку в карман, нащупал, достал, в рот, жует, проглотил, руку в карман… Ну, а уж кому позаботиться о наполнении этих карманов, всегда найдется.

И напоследок, на вопрос о супруге поступил ответ:

«Она забыла обо всем на свете. Так что и ты можешь на некоторое время о ней забыть».

В итоге граф покинул свой замок со спокойным сердцем и с уверенностью в завтрашнем дне. А вернувшись в Кабаний, первым делом с гордостью поинтересовался у Крафы:

– Ну как тебе мои ученики?

– Сильны, – кивнул тот и тут же продемонстрировал собственную сообразительность: – Хотя секрета тут никакого нет. Помощь материнской планеты. Есть у меня несколько трактатов на эту тему, написанных еще перед войной.

– Надо же!..

– А паренек мне еще и характером понравился. Давай его с моей младшенькой, с Ксенией, познакомим? Такая пара отличная получится. А?

– Э-э-э… – Несмотря на то что речь шла о дочери императора одного из миров, предложение было неожиданным для Светозарова. Слишком кощунственной ему показалась мысль, что какая-то девчонка попытается отобрать у него самого первого и самого любимого ученика. – Да вроде рано им знакомиться… дети еще… пусть учатся… Да и Ксения старовата для Хотриса…

Гегемон расхохотался:

– Ой, не могу! Вот рассмешил! Ты только при Ксении такое не ляпни, а то она тебе сразу войну объявит. У них ведь разница всего в полтора года. Да и вообще, чего ты так кривишься? Наше дело познакомить, а дальше они сами пусть решают, как и на каком уровне им дружить.

Дмитрий перевел разговор на другое, хотя сделал зарубку на память: обязательно поговорить на данную тему с союзником более пространно. Потому что в первую очередь возникал вопрос:

«Неужели ему девушку не жалко? Родную дочь?! Ведь в таком юном возрасте каких только трагедий и несуразностей в отношениях не происходит. Дети скажут друг другу не то слово – и обиды на всю жизнь…»

Хотя и понимал, что ему не хватает беспристрастного взгляда на предстоящее знакомство. Лучше будет спросить у Александры. Как она отреагирует?

Да и вообще, зачем думать об отношениях юного Хотриса в некоем определенном плане? Ведь возможна и обычная дружба. А надзор старших может этому только помешать.

Глава двадцать четвертая

Гигантский лес

Тем временем Крафа рассказывал о произведенной им модернизации кресла. В итоге даже Прусвет со своими коллегами разобрался в новом контуре и заявил, что теперь и сами они смогут соорудить нечто подобное.

– И когда кресло будет готово к работе? – спросил Дмитрий.

– Часов через двенадцать, – прикинул Живой Ужас. – Если, конечно, не додумаемся до усовершенствований по увеличению массы переносимого человека. Или как нас перекидывать, не придумаем.

Трибун высказал идею, которую оба Торговца уже разок обсуждали:

– Конечно же, первые испытания следует провести именно Дмитрию. Вдруг ему удастся наложить свои силы на передающий луч этого контура и проломиться на подворье замка. Другой вопрос, если ничего не получится… Тогда придется крепко думать…

Хотрисом никто не хотел рисковать, особенно когда шанс на удачу так призрачен.

Крафа взглянул на Дмитрия.

– Или ты отыщешь подсказку на своей Опорной Станции?

– Ты словно мысли читаешь. Как раз думаю, на сколько часиков смогу туда наведаться и как эффективнее употребить время на исследования и обучение.

Гегемон понимал, что ему откажут, но все равно спросил:

– Помощник нужен?

– Нужен. Возьму Александру, – неожиданно даже для самого себя заявил граф.

– Как?! Неужели она оторвется от просмотра и экспериментов с одеждой?

– Ей полезно будет слегка развеяться. Елену тоже постараюсь вытянуть… А тебя куда забросить?

– Домой, конечно. Я уже и забыл, когда последний раз нормально ел. Наверное, когда встречу твою с Настей организовывал. Кстати, может, составишь мне компанию за поздним ужином?

– Ну… если ты мне поможешь закрыть портал в мире Гигантского Леса. Оттуда в этот мир прорываются порой такие кабаны, что здесь города рушат играючи. Заодно увидишь, что это за лес такой…

– Прыгаем! – согласился Крафа.

Оказавшись на месте, Дмитрий остолбенел. Название мира полностью соответствовало его сути. Деревья здесь были воистину гигантскими, они напоминали плотно стоящие небоскребы или кем-то отесанные исполинские каменные столбы. И это еще хорошо, что Торговцы стояли на скале, с которой дожди смыли всякий мусор и землю. Ведь чуть ниже царил настоящий ад, наполненный вязкой черной жижей, из которой выпирали узловатые корни да торчали замшелые валуны. По сравнению с этой местностью мир Болот с их тварями, несмотря на Хохочущий туман, смотрелся, словно место для душевного пикника. В черной жиже плавали подобия крокодилов, гигантских питонов и бобров-переростков. В щелях в коре и в дуплах деревьев какие только грызуны не жили, на ветках какие только птицы не гнездились, а в тяжелом, затхлом воздухе какие только насекомые, размером с руку взрослого мужчины, не летали! И все это громадье фауны гудело, рычало, квакало, пищало, пело и визжало.