Единорог и три короны
Шрифт:
Наконец они поднялись по нескольким ступенькам и вошли в комнату, освещенную только одной свечой. Это был небольшой зал, очень узкий, но при этом длинный — нечто вроде прихожей, стены которой были украшены лепниной и завешены тяжелыми портьерами из красного бархата.
Граф, вступив на маленькую потайную лестницу, шепнул своим спутникам:
— Мы почти у цели.
Камилла пропустила троих мужчин вперед. У нее внезапно пресеклось дыхание и гулко забилось сердце при мысли, что сейчас она увидит своего деда-короля. Волнение
Наконец ей удалось справиться с собой, и она шагнула было на лестницу, но тут чьи-то сильные руки обхватили ее сзади. Она не успела даже вскрикнуть: ледяная ладонь закрыла ей рот, а безжалостные пальцы вцепились в горло.
Лишенная способности сопротивляться, Камилла поняла, что ее тащат назад, за одну из бархатных портьер. Неведомый враг прижал ее к стене с очевидным намерением задушить. Она извивалась в его руках, но не могла даже пискнуть в лих железных объятиях.
Нападавший был сзади, лица его она не видела. Руки ее бессильно царапали стену, а убийца сжимал горло все сильнее. Она чувствовала, что через мгновение потеряет сознание — у нее гудело в ушах, а перед глазами закружились огненные звездочки.
Она сознавала, что друзья не успеют вернуться вовремя, — когда заметят ее отсутствие, нее будет копчено. Почти лишившись чувств, она вдруг заметила вазу, стоявшую в нише такой близкой и такой далекой… Последним усилием воли она подняла ноту и сбросила вазу на пол.
Звон осколков показался ей сладкой музыкой. Тибор отдернул портьеру, и убийца тут же выпустил свою жертву. Камилла упала замертво, а негодяй обратился в бегство, однако венгр успел разглядеть его, обратив внимание и на весьма своеобразный наряд.
Постепенно к Камилле возвращалось сознание. Она слышала далекий, но очень звучный голос, который звал ее:
— Диана! Диана-Аделаида, вы меня слышите?
Она очнулась, и тут ей стало ясно, что голос этот раздается совсем рядом; потом увидела лицо мужчины, склонившегося над ней. У него был очень длинный нос, кустистые брови и тонкие губы, придававшие ему жесткое выражение. Матовую бледность кожи подчеркивал напудренный парик. В глазах этого величественного старика светилась нескрываемая тревога.
— Вам лучше, Диана? — спросил он.
Камилла уже собиралась задать вопрос, отчего он называет ее Дианой и кто он такой, однако не смогла вымолвить ни слова из-за ужасной боли в горле. Впрочем, взгляд ее был настолько красноречивым, что незнакомец поспешил добавить:
— Здесь вы в полной безопасности. По крайней мере, в данную минуту. Предатели! Я считал, что покончил со всеми шпионами, но все начинается вновь. Когда же этому придет конец? Я и помыслить не мог, что эти дьяволы могут проникнуть даже в мои тайные покои! — воскликнул он с внезапной яростью. — Мы примем все необходимые меры, чтобы защитить вас, дитя мое. Ферриньи!
— Ваше величество?
Услышав этот титул и увидев почтительный поклон графа, Камилла вздрогнула и окончательно пришла в себя. Значит, этот незнакомый старик — король! Ее дед!
Она поняла, что лежит на софе в роскошно обставленной комнате, судя по всему, рабочем кабинете. Тибор с Пьером стояли чуть в стороне вместе с графом, к которому король подошел совсем близко, чтобы отдать какие-то распоряжения, — расслышать его слов она не смогла. Собрав все силы, она пролепетала:
— Дедушка!
Король тут же вернулся к ней и помог сесть:
— Вам нельзя напрягаться, дитя мое.
Камилла с жадностью вглядывалась в него — ей столько нужно ему сказать! Жестом маленькой девочки, наизусть выучившей урок, она нащупала на шее медальон и протянула деду, с тревогой ожидая, что тот скажет. Король печально улыбнулся:
— Этот кулон… Вашей матушке его подарил мой сын Амедей. Она никогда с ним не расставалась, считая залогом любви. Понятно, почему вы потянулись за ним, — ведь вы плод этого брачного союза.
С этими словами Виктор-Амедей вернул ей драгоценного единорога.
Помимо воли из глаз у нее хлынули слезы. Она чувствовала себя измученной и опустошенной; ей казалось, что она навсегда уронила себя в глазах этих людей — наверное, они сочтут ее недостойной носить титул принцессы Савойского дома!
— Дитя мое, — ласково промолвил король, — я понимаю, что все эти переживания утомили вас, но прошу сделать еще одно, последнее усилие. При данных обстоятельствах я вынужден принять самые решительные меры ради вашей безопасности. Нам следует поместить вас в надежное место, сокрытое от всех, — тогда никто не сможет покуситься на вашу жизнь.
Овладев собой, Камилла привстала, желая показать, что готова исполнить распоряжения деда. Дар речи уже вернулся к ней, хотя горло по-прежнему мучительно болело.
— Слушаюсь и повинуюсь, сир.
— Прекрасно. Садитесь же, прошу вас, я должен объяснить вам свой план. Возможно, вы будете удивлены, но, надеюсь, согласитесь со мной, что это единственный выход для всех нас.
Девушка не сводила глаз с монарха, слушая его с неослабным вниманием, жадно следя за каждым жестом и мысленно спрашивая себя, не снится ли ей все это. Помолчав, король продолжил:
— Я не желаю потерять свою внучку, едва лишь обретя ее. Случившееся доказывает, что во дворце моем вам угрожает опасность, поэтому нам придется немного повременить с вашим официальным представлением ко двору в качестве принцессы Дианы-Аделаиды. Пока вы останетесь для всех Камиллой де Бассампьер. Что же касается надежного укрытия для вас, то я не могу предложить ничего иного, кроме… кроме тюрьмы. В крепости вас будут охранять лучше, чем где бы то ни было. Вы пробудете там до тех пор, пока мы не отыщем негодяя, пытавшегося убить вас.