Единственная для вампиров Де-Норд
Шрифт:
Они были без сознания. Или уже умерли, просто я отчаянно не хотела в это верить.
От одной мысли что их может не стать, грудь сдавило такой болью, что в пору отправляться за ними, чтобы не терпеть невыносимо горячие чувства. Мне не хотелось верить в то, что я опоздала. Нет! Это невозможно! Их не может не быть! Их было так мало в моей жизни… Не справедливо.
Смотрела в небо и шептала:
— Это добровольно. Это все добровольно, — сдерживая слезы, что дорожками катились вниз, теряясь в волосах у висков.
Де-Норды не двигались, не
Я хотела их спасти. Я хотела, чтобы они жили!
— Это добровольно. Каждая капля, — прошептала онемевшими губами и закрыла глаза, проваливаясь в темноту.
Кажется, я проиграла.
Я чувствовала касания, жадные, голодные. По рукам пробегал ток, от каждого движения, поцелуя. Это было так страстно, ожесточенно, будто меня выпивают полностью, целиком, заставляя сдаваться и ждать. Не больно, только немного холодно, не считая отметин на коже, что поцелуями расцветали все сильнее, все ярче. Меня будто трогали тысячи рук, передавая весь огонь что в них был, и согревая продрогшее тело.
А потом все исчезло. Будто спряталось за стеной, в которой нет двери, чтобы вернуться. И мне стало одиноко.
Я хотела туда, обратно. Меня там очень сильно любили и ждали, и я хотела вернуться, и вновь провалиться в этот калейдоскоп эмоций, что яркими вспышками подлетали и рассыпались над головой.
Темнота была пронзительной, устрашающей, но я шла вперед, видя лишь слабые отсветы и искры, от своих воспоминаний об ощущениях. Меня там точно ждут, очень. Кто-то ищет меня, зовет по имени в темноте, и я следую за этим голосом, таким родным и горячим. Он все громче и громче, зовет меня, почему-то ругает, но мне становится тепло. Так будто сердце поцеловали горячими губами.
— Ты сумасшедшая, — прошептал кто-то на ухо и тело закачалось.
Медленно и ровно, словно постукивая чем-то обо что-то.
— Ты ненормальная, Кэти. Ты просто больная. Так рисковать собой, ради вампиров. Только приди в себя…
— Не выпустишь меня из постели неделю? — спросила хрипло, не узнав собственный голос, зато различив голос Андора, который держал меня на руках, не позволяя распластанному телу сползти с фестрала. — Джес меня предупреждал.
— Я тебя никогда из постели не выпущу, полоумная, — мстительно прошептал он, и я открыла глаза.
Холд нес нас сквозь расстояние, рядом мчался Джес на своем фестрале, имени которого я так и не узнала, а Мрак с Крахом несли на себя ослабленных Эрика со Стефаном, которые слабо, но держались в седле.
Живые.
— У меня получилось.
— Понятия не имею, как ты это сделала, но они уже были наполовину на том свете, Кэтрин. Они умирали.
— Да, я знаю. Вы попрощались.
— Тоже читаешь мысли? — горько хмыкнул он.
— Мне это не обязательно. У вас на лицах все написано. Андор?
— Да, букашка?
— Я хочу домой, — сказала и устало потерлась носом о его плечо, закрывая глаза.
Он так нежно сдавил меня, в таких щемящих объятиях, что я вновь, не будучи телепатом, ощутила все эмоции, что кипели внутри у вампира. Это непередаваемая, неописуемая нежность, передаваемая на кончиках пальцев, и в горячем дыхании у лица.
— Скоро. Мы совсем скоро будем дома. Эморе рети.
Глава 36. Переоценка ценностей
— Как тебе это только в голову пришло, ненормальная, — продолжал ворчать Андор, пока я рассматривала свои обмотанные бинтами запястья. — Ты могла погибнуть!
— Они тоже.
— Не сравнивай!
— Не кричи! Разбудишь, — тихо рыкнула я, мельком скользнув взглядом по двум спящим вампирам, которые сдавили меня своими телами, и вытянувшись в постели, сладко сопели. — Я имею право сравнивать, Андор. После того, что я увидела.
— И что ты увидела, на твой взгляд? — мужчина вытянул кресло к кровати, громко скрипнув ножками об пол, и удостоившись моего гневного взгляда, со вздохом сел.
Факир, впервые, наверное, стоял не у окна, а прямо у кровати, недовольно зыркая на меня исподлобья.
— То, что изменило мое мнение о вас. Теперь вы меня не так сильно бесите, — припомнила я ему его же слова и улыбнулась. — Андор, я хочу сказать, что я переоценила ценности, и мое мнение несколько поменялось.
— И как же, хотелось бы знать?
— Я поняла, — улыбка сама скользнула по губам, и я не скрывая удовлетворения, погладила дрожащими пальцами Эрика по виску, убирая пшеничные пряди в сторону. — Что моя жизнь не стоит и грамма вашей.
— Ты что несешь?!
— Тш!
Вампир закатил глаза, и устало потер лицо.
Он не понимал моих мыслей, и не мог правильно расшифровать выводы, что я сделала. Но все было слишком просто, а его видимо, такой вариант не устраивал.
Как я могу противиться быть с ними, после того, что они для нас делают? Не конкретно для меня, хоть в моем случае это и лукавство, а для людей? Они всегда вступают в бой, калечатся, умирают, взамен прося только кровь. Немного, я бы сказала и близко неравноценно тому, что они давали. Неоправданно неравноценно.
— Андор, — вампир поднял на меня глаза. — Не пытайся меня понять. Просто прими, как факт.
— Меня это не устраивает. Я хочу знать…
— Знать, что? Почему я передумала?
— И это тоже.
— Видимо, такова моя судьба.
Погладила спящего Стефана по голове, и выдохнула.
Судя по цвету лица, им обоим становилось лучше, а значит моя задумка сработала.
— Как тебе вообще это в голову пришло! Ты едва сама себя не убила!
— Джес, — позвала я, и огненный нахмурил брови. — Попробуешь ему объяснить? Я немного устала.
— Я кое-что сказал ей.
— Иии? Как это связанно с тем, что букашка вдруг перестала видеть в нас врагов? Скажу честно, я даже несколько расстроен этим фактом. Мне нравилось вводить ее в ступор.