Единственная для зверя
Шрифт:
А я только мотнула головой, впиваясь в его плечи, когда он выпустил руки. Боль схлынула быстро, оставляя жажду наполненности. Я скучала? Быть может. Только думать, что зверь вернулся удовлетворить мой голод, было бы смертельной глупостью.
Где он был, как выбрался из плена, как нашел меня – все это сейчас неважно. Жизнь швырнула нас в ту же точку, с которой когда-то начали. Будто мы посмели нарушить ее задумку, и за это жестоко поплатились. Второй шанс не был даром небес, скорее – возвращением в ад… И в этом аду я металась в агонии под зверем, на грани жизни и смерти отвечала
Эйдан снова усадил на себя и притянул за шею, ускоряясь. Я кричала в его рот, а он безжалостно крал воздух, обрывая крики жадными поцелуями. Между ног уже едва не текло от похоти и удовольствия, а внизу живота знакомо искрило, покалывая предвкушением разрядки. И я наплевала на все, позволяя себе эмоции на полную.
Когда он прижал к себе и коснулся губами чувствительной груди, я вскрикнула… и забилась в едва выносимой разрядке, остатками сознания понимая, что он кончил со мной.
– От тебя пахнет молоком… – Его слова дошли не сразу. Я выпрямилась и навела резкость на его лице. Эйдан смотрел на меня снова так, будто все же решил убить. – У тебя ребенок, – прорычал, собирая волосы на затылке и снова притягивая к себе. Дыхание зверя снова разгонялось, а в груди вдруг задрожало звериное рычание: – Чей?!
– Мой, – дернулась я. – Пусти! – Откуда вдруг столько наглости взялось – понятия не имела. Но знала одно – я ему горло перегрызу за Рона. Пусть только попробует что-нибудь сделать с нами! – Пусти…
Мои губы дрожали от гнева и решительности. Я готова была кинуться и биться до последнего, будто во мне вдруг проснулся собственный зверь. Эйдан смотрел на меня удивленно и обескураженно. Когда вдруг выпустил, я не теряла ни минуты – рванулась к халату, набросила на плечи и кинулась к двери… Забыв, что та заперта.
– Выпустите!
По щекам покатились злые беспомощные слезы, а смелость растворилась, как и не было ее.
– Чей ребенок?
Он стоял у дивана, не приближаясь, но голос говорил ясно – если ответ ему не понравится, мне не жить. Я медленно развернулась и сползла до пола – стало все равно. Только тоска сжала тисками сердце – так хотелось еще раз увидеть Рона. Он ведь ждет дома… И Соня говорила, что сегодня плачет.
– Он не твой, понял? – Ложь сорвалась с губ быстрее, чем я успела подумать. – Оставь меня в покое. И его тоже. Я не виновата в том, что случилось.
– Чей тогда? – голос зверя выцвел и показался незнакомым.
Он отвернулся в стенку, и я видела только его темный профиль. Кадык нервно дергался, а кулаки угрожающе сжимались, но я чувствовала какую-то слабость, наполнившую пространство между нами. Она дрожала натянутыми до предела нервами. И мне показалось, что у меня есть шанс… его добить.
– Я была потеряна после всего, – принялась врать. И голос не подвел – охрип равнодушно в нужных местах. – Меня приютил… один… А чем было отплатить? – Я неопределенно хмыкнула. – Мне некуда больше падать. Но ребенок все, что у меня есть. И я не собираюсь сдаваться…
– Вон пошла! – вдруг глухо прорычал он, и все надежды на спасение сдулись. Но замок вдруг щелкнул, а зверь рыкнул громче: – Проваливай!
Я подскочила на ноги и бросилась из комнаты. Колени подгибались, я дрожала, кутаясь в халат, но кое-как добежала до гримерки и захлопнула двери.
Глава 9. Новая смерть
Когда ее шаги стихли, колени подогнулись, и я медленно опустился на пол. Пальцы вспороли когти, но я ничего не чувствовал. Хотелось сдохнуть. Я думал, что смогу ее простить…
Айвори не виновата, что так вышло.
Я даже не знал ее полного имени, пока его не узнал Сезар. Но следы ее терялись на бирже труда, и последняя запись о ее приходе датировалась прошлым годом. Только отправили ее по документам на побережье на производство устриц. Дальше не было ни одной записи. И если бы не Сезар, я бы никогда ее больше не увидел.
Когда он дал мне адрес заведения, в котором предположительно работает та, которая очень на нее похожа, первым желанием было схватить девушку на подходе, затолкать в машину и увезти к себе… Но душу начали грызть дьявольские «а если». А если она уже чужая? А если у нее настолько сложившаяся жизнь, что мне в ней не будет места? Хотя, какая жизнь может быть у той, что работает в этой клоаке, понятия не имел. Я не хотел ее заставлять, возвращать в клетку и напоминать нам обоим, с чего все началось. Ее уже заставили однажды…
Я так вымотался в этой дикой жажде обладания ей, что готов был простить все…
Но сейчас хотелось сдаться и сдохнуть.
Запах молока от нее на секунду наполнил душу таким светом, что стало больно смотреть. Идиотская надежда на призрачную возможность, что она унесла из того места моего ребенка, выбила почву из-под ног и перевернула все в душе. На вдох я представил, что у меня есть ребенок, и все, что имело значение еще минуту назад, потеряло всякий смысл.
Губы дрогнули в кривой усмешке – идиот… Нет в моей жизни места таким случайностям.
Сезар ждал от меня подтверждения, что не ошибся. Он был готов и дальше распутывать клубок событий ее жизни… Но сейчас я не хотел ничего знать. Выдержка и так трещала по швам. Я не понимал, как дожил в уме до сегодняшнего дня, но еще страшнее было думать, как буду жить дальше. Принять ее с чужим ребенком? Я не смогу. Даже если бы во мне осталось достаточно человеческого, уговорить животную часть принять человеческого ребенка не выйдет. Он чужой. И я всегда буду для него угрозой. А она мне этого не простит. Наша жизнь превратится в ад.
Как я оделся, помнил слабо. Мысли о мести отвлекали лучше всего. Постепенно эмоции улеглись и потекли в привычном высушенном русле холодного расчета. Я вышел из клуба и направился к автомобилю.
Уилл ждал рядом. Наверное, это его выражение следовало запомнить – никогда он еще не смотрел на меня с такой надеждой.
– Я не решился задержать девушку, но отправил за ней слежку, – осторожно доложил он.
Я и не подумал об этом. Для этого у меня и есть Уилл – молодой, сообразительный и прыткий помощник. Ему бы опыт и знания Сезара – цены бы не было.