Еду в сад
Шрифт:
М. Ты должна понять, Оля. Что я часто сталкиваюсь именно с таким типом отношений. Когда наш фонд берет на контроль чьи-то письма, я знаю, что придется столкнуться и с этим. Нас Владимир Георгиевич инструктирует. Это называется всегда «перенос». У вас в отношении нас идет перенос всех чувств. Но ничего не поделаешь. Вы начинаете воображаемо любить незнакомого человека, который вами занимается. Воображаемо!
О. Как воображаемо?
М. Так говорится. То есть не видя. На расстоянии.
О. Я
М. Ты не должна забывать и о своей родной маме (смотрит в папку) Александре Ароновне.
О. Не забуду мать родную, но и вас тоже.
М. И о той роли, которую ты сыграла.
О. Я не сыграла, вы что.
М. Я имею в виду ту роль, которую ты сыграла в ее смерти.
О. Не играла, не играла я. Вы что-то путаете.
М. Она умерла от инфаркта миокарда. А вовсе не от рака.
О. Я ни при чем.
М. Теперь ты взрослая, ты сама была мать, и, может быть, ты можешь оценить степень той тревоги, которая поселяется в сердце матери за своего родного ребенка.
О. Да какая я там мать-перемать. Вынесла в пакете, и всё. О натуре!
М. Ты ведь его жалела? Это была девочка. Сейчас бы ей было десять лет.
О. (крестится). Не дай бог.
М. Жалеешь ее?
О. Я себя жалею.
М. А в результате чего ты родила?
О. А в результате изнасилования.
М. Ну вот! Вот представь, что твою дочь в четырнадцать лет изнасиловали. Ведь ты будешь переживать, нет?
О. Я и сама не хотела жить, чего уж там.
М. Потом, когда тебя освободили из колонии, подруга твоей мамы Колокольникова Любовь Васильевна как тебе помогала! Сохранила тебе комнату. Продукты возила. Приезжала из-под Москвы.
О. Раз в неделю кило пшена и кило гречки.
М. Кур возила, пока ты устроишься на работу.
О. Одну курицу! А она на самом деле выносила со своей птицефабрики двух кур за смену! Десять кур в неделю.
М. Ну ты судья, да? Безо всякого образования еще и судья? Над человеком? А спасибо сказать?
О. Я когда у нее жила с Андрюшкой маленьким, я же видела, что там проходной двор, к ней за курами ходили все кому не лень. Она продавала. А нам с Андрюшкой одну в неделю! Как прожить на это? А потом вообще перестала приезжать.
М. Она сказала: приедешь вечером в пятницу, а Оля в ночной сорочке, да подруга с сигаретой, ребенок ползает по грязному полу и какие-то парни в одних трусах в пять вечера
О. Это были мои единственные друзья, кто меня не бросил! Я вернулась из колонии, ни работы, ни школы… Ни мамы…
М. На столе пустые бутылки.
О. А как вы думаете, если в гости приходят ребята, то что? Без бутылки? С пустыми руками? Или пачку макарон с собой они принесут?
М. Каждую пятницу одна и та же картина.
О. Да, по пятницам вечером на выходные собирались мои друзья. Что же я, одна буду жить? Я же не волк! Я человек! А человек должен иметь друзей, ведь так? Ведь и у вас есть кто-то! В гости к вам ходят!
М. А что эти друзья у вас там делали? Ну что? Пили, курили?
О. Ну как все. Анекдотики там… О жизни говорили.
М. Сожительствовали.
О. Послушай, мама.
М. Ночевали.
О. Да! И ночевали!
М. Все в одной комнате.
О. А где же! Соседка жила старушка.
М. Она милицию вызывала.
О. Ох эта баба Паня.
М. Все это в материалах дела.
О. Она сама брагу варила, ребятам продавала.
М. Тетя Люба рассказывала, что привезет она, сварит куру ребеночку, он не ест, а все гости едят да похваливают.
О. А что я должна, не ешьте мое, это мне? Да? Они единственные, кто мне хоть что-то приносил. Даже молока у нас часто не было, попросишь, они принесут сыну. Заботились.
М. А отец?
О. А откуда я могу доказать, кто отец? Это был первый мой праздник, когда я пришла из колонии, ребят было пять человек в Новый год, девочек трое кроме меня, да они сказали, что, когда все напились и уснули, еще кто-то подваливал. Вообще девчонки говорили, что первый был там один Вася.
М. И это его ребенок?
О. Его мать ко мне во дворе подошла, заглянула в коляску, засмеялась и пошла.
М. Знаешь, ребенок сам по себе имеет ценность.
О. Имел.
М. Имеет.
О. Его же забрали у меня.
М. Он имеет ценность несмотря ни на что. Я тоже выросла без отца, нас три сестры, Ольга как ты, Ирка и я. Старшие девочки от отца, а потом он умер, и через год родилась я. Меня воспитывали в черном теле, никаких поблажек. Мама меня не любила и легко бы отдала куда-нибудь, если бы могла. Она меня стыдилась. Не говорила вообще, откуда я зародилась у нее. Какая-то постыдная история, мама скрывала. То ли после работы ее кто-то встретил… Сестры вообще меня третировали. Я все, все поэтому умею делать!