Ее грешные избранники
Шрифт:
— Очевидно, член «5-го Круга», — сказал я. — Тот комплекс недалеко от Ла Пуш был слишком изолирован, а время падения Эммы выбрано слишком спонтанно, чтобы ее преследователь мог оказаться в этом месте случайно. Он знал, где она была, что с ней происходило, когда она должна была умереть — и как.
Кейд и Лукас согласно хмыкнули. Я продолжил: — В какой-то момент, я уверен, мы встретимся с ним лицом к лицу. Мне действительно интересно… Если «5-й Круг» «ушел в подполье», будет ли преследователь вынужден сделать
Кейд пожал плечами.
Лукас сказал: — Мы узнаем наверняка, если записки перестанут появляться.
— Действительно, — задумчиво произнес я. — Тем временем нам нужно обеспечить ее как можно большую безопасность. Когда ты собираешься скрепить брачные узы между вами двумя?
— Прямо, блять, сейчас. — Лукас встал и пригвоздил меня сердитым взглядом. — Не могу дождаться, устранить твой запах с нее.
Я закатил глаза. Продемонстрировав ему свои клыки, я сказала: — Удачи с этим.
Он вышел в спешке. Как раз то, что нужно было Эмме, возбужденный, решительный оборотень на задании. По крайней мере, когда эти двое соединятся, между ними возникнет неразрывная связь. Я мог бы сделать то же самое — с кровными узами. Это было обязательство на всю жизнь, а я — я был трусом. Эмма мне нравилась — очень. Но от мысли быть связанным с кем-то навечно у меня по спине пробежал холодок.
Лукас был храброй душой, раз знал, чего хочет, и шел к этому, особенно после потери своей первой пары. Еще одна история, в деталях которой все было туманно. Нет, Лукас не был трусом, в отличие от всех еще в этой комнате.
Я уставился на Кейда. Он проигнорировал меня.
— Ты гей? — Спросил я, желая с чего-то начать этот разговор.
— Что? — Он вскинул голову.
— Ты. Гей?
— Я услышал тебя с первого раза. Не говори со мной так, будто я тупой. — Он нахмурился.
— Тогда ответь на этот чертов вопрос.
Его челюсть сжалась, и я подумал, что он откажется отвечать. — Нет.
— Нет, ты не ответишь на вопрос? Или нет, ты не гей? — Я скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Ожидая.
Между нами сгустилось молчание. Мы смотрели друг на друга, играя в игру, которую я всегда выигрывал. Наконец, он сказал: — Мне, э-э, нравятся девушки.
— Что ж, это хорошо, по крайней мере, чародейка не совсем невменяемая психованная сучка.
— Кто это сказал?
Я проигнорировал вопрос. — Нам всем нравятся женщины. Эмма — женщина. Мы можем снять это проклятие. Что скажешь?
Он нахмурился еще сильнее и скрестил руки на груди. Когда он это делал, жест всегда получался гораздо более впечатляющим. Грозным.
— Она даже желает этого, — сказал я. — Когда в последний раз женщина хотела вступить с тобой в интимную связь? — Я ухмыльнулся.
Темно-розовый цвет пополз по его бледной шее к линии роста волос. Не такой реакции я ожидал. Он опустил взгляд и
— У тебя ведь раньше была женщина, верно? — Я озадаченно нахмурился. Его Адамово яблоко дернулось, и я получил ответ, каким бы непостижимым он ни был. — Ты… у тебя не было такого опыта. — Я моргнул в шоке. Я открыл рот, затем снова закрыл его, став похожим на гребаную рыбу. — Как…?
— Я не хочу говорить об этом. — Он поднялся на ноги. — Особенно с тобой, ты… мужчина-шлюха.
Я расхохотался. — Секс — это естественно, Кейд. Как и много секса. Ты не бережешь себя для подходящего человека, не так ли? — Я вопросительно приподнял бровь.
— Нет, я ничего не берегу. — Он продолжал стоять, пока не двигаясь, чтобы сбежать, хотя и сказал, что не хочет говорить об этом.
— Я знаю, что большинство женщин в прошлом находили твои шрамы неприглядными, но Эмма — нет. Она практически бросилась на тебя в своей комнате, и ты отреагировал, выбежав из нее. В чем, черт возьми, проблема?
— В том, что трахнув меня, она не снимет проклятия. — Он снова покраснел, и я вытаращил глаза. Обычно я заставлял свое выражение лица ничего не выдавать, но это… это было уже слишком.
— Что ж, это только начало.
Кейд бросил на меня раздраженный взгляд. — Для тебя все это так забавно. О, ха-ха-ха, посмотри на большого, злого фейри, у которого никогда не было секса. Это не смешно. Это тяжело. Женщины так легко приходят к тебе и Лукасу, но я им не нравлюсь. И они мне нравятся, и я их ненавижу одновременно. — Он махнул рукой в сторону двери. — А Эмма? Я ее совсем не понимаю.
Я погрустнел. Я никогда не слышал, чтобы Кейд так открыто говорил о своих чувствах. Меня удивило, что у него вообще были глубокие эмоции. Я чувствовал себя настоящим ублюдком.
— Послушай, Эмма уникальна. Она никогда не будет относиться ни к тебе, ни к кому-либо из нас так, как относились к нам раньше. — Я встал. — Дай ей шанс. Дай себе шанс хоть раз. Если тебя сдерживает страх быть отвергнутым, уверяю тебя, Эмма этого не сделает. Если только ты не дашь ей повод.
Черты его лица исказились от боли. — Это и еще много других причин, которые я не могу назвать.
— Попробуй. Поговорите со мной, и я смогу помочь. — Я смягчил тон.
— Нет. Ты не сможешь. — Его серые глаза посуровели. — Я не выношу ее прикосновений. Как, по-твоему, я должен ее трахнуть? — Он опустил руки и направился к двери, затем исчез.
Я вздохнул. До него было не достучаться. По крайней мере, ни мне, ни Лукасу. Я бы оставил его в руках Эммы. Если кто-то и мог сломить его ледяную внешность, то это была бы она. Несомненно, это была изнурительная задача, и я ей не завидовал. Она могла это сделать. В этом я был абсолютно уверен.