Ее королевское высочество
Шрифт:
Вместе с другими волонтерами Кристиана бродила с несчастными родителями среди безжизненных тел, пока те опознавали своих детей, а затем помогала заворачивать трупы в простыни и укладывать в маленькие деревянные гробы, появившиеся неизвестно откуда. Рыдание вырвалось из ее горла, когда она увидела свою беременную подругу, прижимавшую к себе сына. Мальчик был почти обнажен, но жив. Из раны на его голове струилась кровь. Подбежав к ним, Кристиана обняла мать и сына, затем сняла с себя куртку и завернула в нее ребенка. Молодая женщина улыбнулась сквозь слезы и поблагодарила ее по-русски. Кристиана снова обняла ее и помогла отнести мальчика к медикам. Несмотря на очевидный стресс и полученную травму, с ним, как ни удивительно, все было в порядке. Эта сцена не прошла незамеченной для Марки, которая работала вместе со своими сотрудниками. Все устали
Весь день и вечер в город прибывали машины «скорой помощи», грузовые фургоны и легковые автомобили. Люди ехали из соседних городов и из дальних мест. Казалось, вся Россия устремилась сюда, чтобы поддержать убитых горем людей, помочь им похоронить мертвых и скорбеть вместе с живыми. К ночи стало ясно, кто погиб, а кому удалось выжить, за исключением нескольких детей, которых в спешке развезли по больницам, не выяснив их имена. В полночь Кристиана и ее телохранители помогли Марки и ее сотрудникам погрузиться в фургоны. Работа волонтеров закончилась. Обняв Марки на прощание, Кристиана расплакалась от горя и усталости. Слишком много было пережито за последние часы. И хотя с момента ее приезда не прошло и суток, Кристиана без тени сомнения могла сказать: ее жизнь изменилась навеки. Все, что она видела, делала и испытывала до сих пор, теперь казалось незначительным и неважным.
Марки лучше других знала, как это бывает. Ее дети погибли во время восстания в Африке. Их семья слишком долго жила в обстановке политической нестабильности, что стоило ее детям жизни. Марки так и не смогла простить себя, и в конечном итоге это разрушило ее брак. Она осталась в Африке и начала работать в миссии Красного Креста, помогая местным жителям. Марки по-прежнему часто бывала в Африке, а кроме того, во время войн и стихийных бедствий работала на Среднем Востоке и в Центральной Америке. Она ехала в любое место, где требовалась ее помощь. У нее больше не было своей страны. Она стала гражданином мира, ее национальностью стал Красный Крест, а миссией — помощь тем, кто в ней нуждался, в любых условиях, невзирая на лишения и опасности. Марки ничего не боялась и всех любила.
— Ну-ну, — мягко сказала она, не думая о собственной усталости. Она не боялась умереть на работе. В работе была вся ее жизнь. — Я знаю, как тяжело бывает в первый раз. Вы замечательно работали, — похвалила она Кристиану, которая плакала у нее на груди. Хрупкая и маленькая, она сама казалась ребенком.
Телохранители тоже плакали этой ночью, не стыдясь своих слез, и Кристиана была благодарна им за это.
Прошло немало времени, прежде чем она вытерла слезы и высвободилась из объятий Марки. Рано лишившись матери, Кристиана именно так представляла себе материнские объятия: кто-то с любовью прижимает тебя к себе, пока ты не соберешься с силами, чтобы снова взглянуть жизни в лицо. Впрочем, она не была уверена, что уже готова это сделать. Никогда ей не забыть человеческого горя, которое она видела этой ночью, и радости родителей, нашедших своих детей живыми и невредимыми. И то и другое исторгало из ее глаз слезы. Все происходившее здесь было столь душераздирающим, что не вмещалось в рамки человеческого понимания. Кристиана ожидала тяжелой работы, но не того, что ее сердце будет разрываться на части.
— Если вы когда-нибудь захотите работать с нами, — тихо сказала Марки, — позвоните мне. Мне кажется, у вас есть дар. — Свой дар она обнаружила после того, как умерли ее дети, и сделала чужих детей своими. За годы работы в Красном Кресте Марки дарила любовь и утешение множеству детей по всему миру, превратив собственную сокрушительную потерю в благословение для других.
— Если бы я только могла, — сказала Кристиана, глубоко тронутая. Она слишком хорошо знала, что это практически невозможно. Отец никогда не позволит ей вступить в Красный Крест.
— Ну может, временно. Подумайте об этом. Найти меня легко. Позвоните в международное представительство Красного Креста в Женеве — там знают, где меня искать. Я не задерживаюсь подолгу в одном месте. Мы можем просто поговорить, если у вас возникнет подобное желание.
— Я была бы рада, — искренне сказала Кристиана, сожалея, что она не в состоянии переубедить отца, и понимая, что у нее нет ни малейшего шанса что-либо изменить.
Отец бы с ума сошел от одной только мысли об опасностях, которые связаны с деятельностью такой организации, как Красный Крест. Но в этой деятельности было гораздо больше смысла, чем во всем, что она делала дома, даже через благотворительный фонд. Этой ночью Кристиана впервые в жизни чувствовала себя действительно полезной, впервые у нее возникло ощущение, что она появилась на свет не просто так, а с какой-то целью. Даже если они никогда больше не встретятся, она будет помнить Марки всю свою жизнь. Наверняка в мире еще много людей, кто испытывает к этой замечательной женщине такие же чувства.
На рассвете фургоны Красного Креста тронулись в путь, а Макс, Сэмюел и Кристиана направились к стоянке, где они оставили свою машину. На ее боках зияли пулевые отверстия, а от ветрового стекла остались только мелкие осколки, усыпавшие сиденья и пол. Мужчины, насколько это было возможно, вымели осколки, и вся троица погрузилась в машину, смирившись с тем, что всю дорогу им придется мерзнуть. Когда они тронулись в путь, небо озарилось первыми лучами солнца. В городе еще оставались военные, но машины «скорой помощи», вывозившие тела и раненых, исчезли с улиц. И хотя трагические события завершились, не было сомнения, что память о погибших детях не угаснет никогда.
Возвращение во Владикавказ прошло в угрюмом молчании. За всю дорогу Кристиана и ее спутники обменялись лишь несколькими словами. Они были слишком измучены и потрясены тем, что им пришлось увидеть. На этот раз за рулем сидел Макс, а Сэмюел спал на переднем сиденье. Кристиана смотрела в окно. Они провели здесь чуть более суток, но казалось, что прошла целая вечность. За всю дорогу Кристиана не сомкнула глаз. Она думала о молодой женщине, которая осталась вдовой с тремя детьми. Думала о Марки, вспоминая ее душевное тепло и бесконечную доброту. Размышляя о ее предложении, Кристиана пыталась найти слова, которые убедили бы отца позволить ей работать вместе с Марки и ее соратниками. Сейчас Кристиана особенно ясно понимала, что не хочет продолжать обучение в Сорбонне, чтобы получить степень магистра. Она не видела в этом ни малейшего смысла. Она думала о людях, с которыми сталкивалась этой ночью, о тех, кто потерял своих близких, и о тех, кто выжил и пребывал в состоянии шока. Она думала о террористах, не в силах постигнуть, какими мотивами, кроме полного отсутствия совести, можно оправдать подобные зверства.
По прибытии в аэропорт они вернули автомобиль в контору по найму, без возражений возместив ущерб с той же кредитной карточки, которую они представили накануне. Когда они проходили через зал аэропорта, Кристиана заметила, что привлекает внимание, и не могла понять почему, пока один из телохранителей не набросил ей на плечи свою куртку.
— Не надо, мне не холодно, — заверила его она, пытаясь вернуть куртку.
— Вы вся в крови, ваше высочество, — сказал он, сочувственно глядя на нее. Опустив глаза, Кристиана увидела, что ее свитер испачкан кровью. То была кровь детей и взрослых, к чьим судьбам она прикоснулась. Взглянув в зеркало, Кристиана обнаружила, что волосы тоже запачканы. Она не причесывалась два дня, равнодушная ко всему, кроме людского горя, которое ее окружало.
Зайдя в дамскую комнату, Кристиана попыталась привести себя в порядок, что оказалось безнадежным делом. Туфли ее были облеплены грязью, джинсы и свитер покрывали бурые пятна. Кровь была в ее волосах и под ногтями. Она ощущала ее запах. Казалось, кровь проникла даже в ее душу.
Покидая аэропорт, Кристиана предъявила паспорт, однако на сей раз он не вызвал никаких замечаний. Видимо, на выходе это не имело значения. Поздно ночью того же дня они прибыли в Вадуц.
Они заранее предупредили о своем возвращении, и в аэропорту их встретила машина. Просьба прикрыть чем-нибудь сиденья, озадачила шофера, пока он не увидел Кристиану. Вначале он даже не понял, что это кровь. А когда понял, был настолько потрясен, что не стал задавать вопросов. В полном молчании они подъехали к дворцу. Ворота открылись, и Кристиана увидела дом, где она родилась, жила и когда-нибудь умрет, Бог даст, дожив до старости. За последние три дня здесь ничего не изменилось, но в глубине души Кристиана знала, что той девушки, которая уехала отсюда три дня назад, больше нет. Та, которая вернулась домой после трагедии с заложниками, была совершенно другим человеком.