Ее Высочество
Шрифт:
– Вот крику будет, – сказал Фицрой мечтательно. – Примчатся из города, всех начнут судить… Надеюсь, король казнит самых наглых…
Рундельштотт прервал:
– Тогда у нас не больше четырех часов. А меньше – да, может. Потому спускаемся с холма и берем направление на восток.
Фицрой сказал ошалело:
– Нам надо на юг! А на востоке у нас что, Гарн или Верхние Долины?
Рундельштотт вздохнул, а я сказал хмуро:
– Фицрой, вот даже Понсоменер все понял. Погоня бросится в ту сторону, куда мы должны помчаться,
Фицрой сказал с сомнением:
– Ход не слишком хитрый. Могут догадаться и тоже послать погоню на запад.
– Пошлют, – подтвердил я, – на запад, на восток и даже на север. Но все-таки основная масса ринется догонять в южном направлении. Даже дурак понимает, через неделю, если по прямой, будем в Нижних Долинах, даже в самом Санпринге!..
Рундельштотт проворчал:
– Самые быстрые конники пойдут на юг, перекрывая все дороги в Нижние Долины.
– И не только дороги, – сказал я. – Думаю, на всех холмах и скалах расставят наблюдателей. Еще и по лесам будут носиться как ошпаренные конные разъезды.
– Хорошо-хорошо, – вскрикнул Фицрой, – чего вы все навалились? Что, и поумничать нельзя? Да еще перед ее высочеством? Я ей тоже хочу понравиться!
Адрианна мягко улыбнулась:
– Дорогой Фицрой, ну как вы можете не нравиться? Вы такой… чудесный. И я так счастлива, что возвращаемся домой… хоть и кружным путем. Но вы мужчины, вы умнее, вас нужно слушаться.
Фицрой заулыбался, но во взгляде, который метнул на меня, было горькое сожаление. Вот, дескать, кому-то идеальная жена достанется.
– Ваше высочество, – сказал он пламенно, – я бы вас домчал на своих белоснежных крыльях… если бы отросли! Да вот наш мастер Рундельштотт что-то темнит. Говорит, не может. Брешет! Может, просто не хочет расставаться с вами так скоро.
Она спросила простодушно:
– А вы хотите меня вернуть побыстрее?
– Да, – пламенно ответил Фицрой и, сообразив, что попал в свою же ловушку, пояснил торопливо: – В королевском дворце у вас есть все, а здесь только мы!
Она сказала слабеньким голоском:
– Так это замечательно…
– Правда?
– У меня, – заверила она, – никогда не было таких друзей.
– Я самый лучший, – заверил он пламенно. – А эти трое так себе.
Глава 2
Я посматривал на Фицроя с неудовольствием, принцессу он закутал в плащ так, что смотрится как младенец, которого вынесли погулять на свежем воздухе. Вот уже третий час едут, не меняя положения: она сидит у него на луке седла, прижавшись к его груди, а он бережно обнимает ее, а вдруг да заснет и брякнется коню под копыта.
Лучше бы, чтобы ее вез, скажем, Рундельштотт. А то сейчас нас только двое, способных сражаться. Даже два с половиной, все-таки Рундельштотт то может, то не может…
На первом же привале Фицрой торопливо соскочил на землю и принял упавшую ему в руки принцессу, по-прежнему закутанную в плащ так, что торчит только мордочка.
– Не завидуй, – шепнул за спиной Рундельштотт.
– Что? – изумился я. – Меня раздирает сочувствие!..
– Да? Взрослеешь, видать…
– Я такой взрослый, – заверил я, – седая борода за мной на три шага тащится! Вся уже в репьях, как хвост бродячей собаки… Такая, незримая борода, я же как бы волшебник. Или чародей, вечно путаюсь. Но лишь бы не колдун! Хотя вообще-то разницы так и не понял.
Фицрой невероятно бережно, словно хрупкий цветок, отнес принцессу почти на цыпочках к самому толстому дереву и усадил там, прислонив спиной и не вынимая из плаща.
– Отдыхайте, ваше высочество… Если что нужно, только прикажите!
Я посмотрел, как он со всех ног ринулся к седлу своего коня, спросил у нее тихонько:
– Принцесса, вы как себя чувствуете?
Она проговорила тоненьким нежным голоском:
– Хорошо…
– Тогда учитывайте, – напомнил я, – что Фицрою нужно и драться по дороге. Если не можете сами держаться в седле, то, может быть, вам удастся ехать на его же коне сзади? Сзади Фицроя, не коня. И ему будет приятнее.
– Коню?
– Да и коню, – согласился я, – и Фицрою. Оба они еще те кони. Вы же будете за него держаться… за Фицроя, имею в виду. Это так всем мужчинам нравится, когда за нас держатся женщины. Мы чувствуем себя мущщиннее, чем на самом деле… а потом и в самом деле такими становимся. Ибо обязывает. Обязываете.
Она мало что поняла, судя по ее беспомощному виду, но ответила послушно, как хорошая девочка:
– Как скажете, глерд Юджин. Я вас все еще не поблагодарила… Спасибо, глерд Юджин.
Я отмахнулся.
– Пустяки, не стоит благодарности. Это же было сделано в интересах международной общественности и сохранения нужного равновесия, когда наша чаша весов тяжелее, что правильно и законно. Да и ваша старшая сестра подняла всех на ноги. Мне кажется, она вас искренне любит и оберегает.
Она посмотрела на меня в великом изумлении кроткими газельими глазами.
– И я ее люблю. Кроме нее у меня никого нет. А теперь есть еще вы, глерд Юджин.
– И глерд Фицрой, – добавил я.
Она кивнула.
– Да, глерд Фицрой, мастер Рундельштотт, этот ваш странный слуга, что все понимает, это я заметила… Но вы ближе, глерд Юджин.
– Ой, даже боюсь.
Она печально улыбнулась, голосок стал еще тоньше и жалобнее:
– Я же знаю, как вы помогли моей сестре! Она мне все рассказала. И все ждет, когда же потребуете плату.
Я поморщился, ответил с аристократической небрежностью:
– Ну пусть ждет. Не дождется. Отдыхайте. К сожалению, привал ненадолго, да и то не ради нас, увы, и даже не ради вашего высочества, а ради коней.