Шрифт:
В наш век почти полностью притупились реакции на поразительное и необычное. Реализация любой, казалось бы, самой сумасшедшей идеи представляется нам скорее вопросом времени, нежели техники. Возможно, именно поэтому мы порой проходим мимо событий и явлений, которые людей прошлого заставили бы задуматься. Наши предки, не столь сильно верившие в собственное всемогущество и всеведение, видели вокруг себя гораздо больше тайн, чем мы, хотя, несомненно, меньшую их часть могли раскрыть и объяснить.
Возьмем хотя бы такое хорошо знакомое всем явление, когда предмет, который мы только что держали в руках, исчезает, пропадает
Данный феномен проявляется еще более явно, если мы случайно упускаем из рук какую-либо мелочь. Разве не приходилось вам, например, исправлять что-нибудь, лежа под автомобилем, стоящим на заросшей травой обочине? Или копаться в велосипеде на тропинке, извивающейся меж бесконечных лугов? Или, быть может, ремонтировать часы в комнате, пол которой покрыт пушистым ковром? Всегда отыщется, в смысле – потеряется, какой-нибудь дьявольски важный винтик или гаечка…
Может быть, скажете, что у вас никогда не вылетала в неизвестном направлении треклятая пружинка, которая до поры до времени дремлет, притаившись, внутри шариковой ручки? Или та, что считает своим долгом чуть ли не всякий раз выскакивать из зажигалки вслед за новым камешком, который вы в этот момент пытаетесь вставить на место? Примеры можно приводить до бесконечности. Сколько раз, ползая на четвереньках по полу, мы обыскивали все закоулки, преследуя злополучную гаечку или пружинку, звук падения которой прекрасно слышали в момент их исчезновения! При этом ругаемся и клянем зловредность мертвых вещей. А ведь будучи рационалистами, мы должны были бы, не колеблясь, признать, что неодушевленный предмет просто не может насмехаться над нами.
Пропадающие мелочи обычно отыскиваются через некоторое время как бы сами собою, причем в местах, где мы меньше всего ожидаем их найти.
Задумаемся глубже над такого рода явлениями – какие невероятные выводы можно из них сделать! Я не стал бы писать об этом столь подробно, если б не то, что именно сегодня я закончил цикл систематических экспериментов, венчающих мои многолетние опыты над «эффектом коровьего языка» – как я позволил себе назвать этот феномен еще до того, как распознал его истинную природу. Ниже я намереваюсь вкратце, в форме лаконичного научного сообщения привести наиболее общие выводы, вытекающие из теоретических рассуждении и проделанных опытов.
Приняв в качестве исходной посылки абсолютную и неоспоримую апсихичность винтиков, пружинок, листков с записанными на них номерами телефонов, ключей от сарая и прочих предметов, которые «любят» исчезать в самый неподходящий момент, я сразу же исключил их умышленную злонамеренность и возможность самостоятельных миграций.
Такая посылка вынуждает нас ввести в рассуждения некий «действующий фактор», управляющий поведением «каверзных» объектов.
Оставив временно в стороне «действующий фактор», о природе которого я не сделал априори никаких предположений, я для начала занялся феноменологическим рассмотрением механизма явления. Воспользовавшись упрощенной моделью, можно вопрос эвристически представить следующим образом.
Поставим себя в положение неких двумерных плоских существ, живущих на поверхности гладкого паркета нашего пола. Пусть наш «шаловливый» предмет будет изображен в виде плоского кружочка.
Каким образом данный кружочек может исчезнуть из поля зрения обитателей пола? Ответ напрашивается сам собою. Даже профан, не имеющий понятия о n-мерной геометрии, незамедлительно ответит: кружок следует переместить в направлении, перпендикулярном полу. Через третье (в данном случае) измерение его можно поднять и вновь опустить на пол в другом месте. Каждый, кто прочел хотя бы несколько научно-фантастических книжек, прекрасно знает об этом.
Далее. Существо, действующее в четырех измерениях, может с помощью какого-либо устройства или органа проникнуть в наш трехмерный мир и похитить из него трехмерный предмет так же легко, как мы, послюнив палец, поднимаем с пола кружок бумаги, выдавший из дырокола. Впрочем, это можно сделать и воспользовавшись, например, каким-либо пылесосом с соответствующей всасывающей трубкой…
Вторая аналогия более удачна и плодотворна в наших дальнейших рассуждениях. Итак, представим себе, как выглядят контуры наконечника пылесоса, охватывающего кружок конфетти, лежащий на полу: плоский обитатель паркета увидит только кольцо, окружность, представляющую собою поперечное сечение трубки.
Он сможет обойти ее со всех сторон, но бумажка исчезнет за преградой. Аналогично для нас, трехмерников, наконечник «всасывающей трубки» на мгновение появится в виде шаровой поверхности, закрывшей исчезающий предмет. Развивая далее эту абсолютно адекватную зрительную модель, мы должны будем прийти к выводу, что похищение бумажного кружочка в принципе не требует соприкосновения наконечника пылесоса с поверхностью пола; достаточно приблизить его, чтобы поток воздуха прихватил бумажку и всосал. Следовательно, мы можем и не заметить присутствия «всасывающего четырехмерного наконечника» в нашем трехмерном пространстве!
Вышеприведенная модель, естественно, не охватывает всех аспектов явления. Однако мы знаем – хотя бы из теории строения атомного ядра, – что даже упрощенные модели порой позволяют построить отнюдь не дурную гипотезу, хорошо объясняющую экспериментальные данные.
Таким образом, вооружившись элементарной феноменологической теорией, описывающей кинетику исследуемого эффекта, я начал экспериментальные работы. Чтобы объяснить принцип экспериментов, воспользуюсь другой аналогией.
Каждый знает, в чем суть ловли рыбы на удочку. Основным элементом самой элементарной удочки является тонкая леска, на конце которой размещается наживка с укрытым в ней крючком.
Разумеется, рыбная ловля дело непростое. Наживка должна быть соответствующей, леска мало видимой, а прежде всего, надо закинуть крючок в нужное место и… проявить достаточно терпения.
Я поступил подобным же образом, воспользовавшись для начала в качестве приманки маленьким винтиком от часов. Я привязал его к концу нейлоновой нитки, вытянутой из старого чулка. Другой конец нитки я намотал на палец и, притворившись, будто исправляю часы, как бы случайно уронил винтик. Он стукнулся о пол где-то между письменным столом и буфетом и, конечно, незамедлительно исчез из поля зрения. Чтобы выдержать правила игры, я разыграл безрезультатные поиски с соответствующей дозой проклятий. Потом уселся в кресло и, хитро прикрыв глаза, стал ждать.