Его девочка

Егорова Олеся

— Помоги перевернуть его. Вот так. Держи голову выше. Не трясись ты так. Сильный, выживет. — Говорит коротко, лаконично, словно военный.

Проделывает то же самое с обратной стороны, накладывает повязку, и поднимает его на руки. Аккуратно ступает по снегу, на ходу бросая.

— Держи ему голову и за мной. К машине.

Уже в машине сев за руль, достаёт мобильный, резко выруливая из двора.

— Игорь Леонидович, звоните Борису Аркадьевичу. Еду к нему. Шумилов. В лёгкое, сквозное. Я знаю, что вы меня пристрелите. Я не успел, они с девчонкой

на улице были, он её закрыл. Бошку я ему прострелил, он второй раз целился, а я далеко был. Хорошо, встретимся там. — Оборачивается ко мне. — Пульс проверь.

— Слабый, очень слабый, — страх накрывает меня такой волной, что дышать уже нечем.

— Главное, что есть. Не истери, дыши ровно.

Машина набирает скорость, и мы уже несёмся по трассе, пропуская светофоры, обгоняя по встречке. Но это не важно, главное успеть.

У частной клиники нас встречают. Несколько мужчин с каталкой и пожилой мужчина в белом халате. Видимо это и есть Борис Аркадьевич. Человек Игоря Леонидовича коротко сообщает ему о состоянии Саши, вдаваясь в медицинские термины. Потом подходит ко мне, а Сашу увозят в операционную.

Андрей. — Протягивает руку, и, видя, что я не реагирую, берёт меня за плечо. — Успокойся, он ещё жив. Борис Аркадьевич наш человек, и врач от Бога. Он его вытащит. — Осматривает меня и добавляет. — Я принесу тебе одежду.

Только сейчас понимаю, что вся моя одежда, руки и даже лицо в крови. Через несколько минут возвращается с больничным халатом и проводит к дверям туалета.

— Умойся и приведи себя в порядок, нам тут долго сидеть.

Когда возвращаюсь, на диване уже ждёт Игорь.

— Какого чёрта у вас произошло?! Зачем на улицу вышли? — смотрит на меня яростно.

— Я хотела уйти, а Саша выбежал за мной.

— Ты хотела уйти?! Серьёзно?! Ты что, совсем глупая?! Ты хоть понимаешь, что натворила?! Ты хоть понимаешь, что вокруг происходит?! — кричит на меня и гневно трясёт рукой, сжимая кулак.

И тут мне самой сорвало крышу.

— Нет! Я не понимаю, что происходит! Он мне ничего не говорит! Я ничего не знаю! Может ты мне объяснишь?! — Слёзы градом льются по лицу, и я не замечаю, как от злости кричу ещё громче, чем он сам.

— Блять. Шумилов как всегда в своём репертуаре. Тише Оксана, иди сюда, — прижимает меня к груди, заглушая рыдания. — Я всё расскажу. А сейчас поплачь, и потом успокаивайся. Я принесу тебе чай.

И он всё мне рассказал. Про смерть его родителей и Лики, про взрыв здания, про облаву в офисе. А я слушала и начинала понимать, что я натворила. Он не просто так меня не выпускал, защищал. А я нас подставила под пули.

— Зачем хоть сбежать хотела? Обижал? — Спрашивает Игорь.

— Нет. Повела себя как женщина. Увидела, как он фотографию Лики рассматривал. Гладил её. Больно стало, вот и сбежала. — Я не хотела себя оправдывать. Просто захотелось сказать правду.

— Шумилов, мать его. Наворотил. Не любит он её, и не любил никогда. Это я тебе точно говорю. У них родители дружили, ну и росли они вместе. Не смотрел он на неё никогда

как на женщину. А потом с бабой своей он повздорил, ну Лика и подвернулась ему на пьяную голову. Потом прибежала счастливая, «порадовала», что Саша скоро папой станет. В общем, решил он жениться. Не успел. Он себя винит в её смерти. Она ведь под замес попала. Если б по пьянке держал себя в руках, то жива бы она была. Жалко ему её, вот и всё. Я не знаю, что у вас там с ним, но одно могу сказать точно, не за каждую бабу мужик под пули полезет. Так что выкидывай дурь из головы. Очухается и поговорите. А пока будем ждать.

Несколько часов мы просидели в тишине. Каждый о своём думал. Я думала о Саше. Вспоминала, как он разозлил меня тогда, в ресторане. Как смотрел на меня голодными глазами. К Игорю приревновал и набросился на меня как дикий зверь. Как пришёл вчера уставший, потерянный какой-то, и просил его успокоить. Выживи, пожалуйста. Только выживи. Я никогда не ослушаюсь больше. Лишь бы твои пальцы тёплые на себе ощутить. Утонуть в твоих объятиях и чтоб в волосы зарылся лицом, как обычно, это делаешь. Я не знаю, что такое любовь. И что сейчас со мной творится. Но я точно знаю, что ты мне нужен. Нужен до боли в груди, нужен до дрожи в коленках.

В коридоре появился Борис Аркадьевич, и мы как по приказу подскочили с дивана, ожидая его приговор.

– Жив ваш Шумилов. Кровотечение мы остановили. Он под наркозом. К ночи очнётся. Ну а потом полный покой и восстановление.

И слёзы снова хлынули из глаз. Живой. Родной мой. Живой!!! Поняла, что от нервов и ожидания вцепилась Игорю в рукав, так, что костяшки побелели. Поднимаю взгляд на него, а он довольно ухмыляется. Видимо он увидел и понял то, что даже я до сих пор не осознала. Говорят, чтобы понять любишь ли ты человека, нужно представить, что он умер. Я тысячи раз это представила за эти несколько часов. И, кажется, теперь я тоже знаю ответ.

Глава 13. Шумилов

— Я никуда не пойду, пока он не очнётся! — слышится упрямый голос Оксаны. И сразу представляется она, ставшая в позу, со сжатыми кулачками, и гневным выражением на ангельском личике.

— Да спит он ещё, ты же видишь. Иди хоть поешь что-нибудь. Там кафешка внизу есть. Ребята тебя проводят. Голодная же. — Второй голос Игоря.

— Не пойду. Вот очнётся и поем. А если будет тянуть, пусть потом винит себя в моей голодной смерти. — Вот упёртая. Как перестану быть ходячим зомби, получит у меня.

— Оксан, ну что случится, если он очнётся без тебя? Я передам, что ты тут как злая техничка охраняла его покой, — устало говорит Игорь. Злая техничка? Я бы сейчас даже посмеялся, если бы не был таким ватным. Да и в голове всё плывёт, как в калейдоскопе.

— Мне просто важно знать, что с ним всё в порядке.

— Да знаю я всё, знаю. Чокнутая ты. Но Сане я завидую, такую барышню в себя вл… — не успевает договорить Игорь, потому что Оксана его резко перебивает.

— Не чокнутая я. И вообще. Шли бы вы сами… Поесть.