Его невинная малышка
Шрифт:
Я никогда не могла подумать, что родной отец – это лишение воли, свободы и своего мнения. А спорить и доказывать свою правоту и точку зрения, когда отец в таком состоянии… Безрезультатно. Он одержим местью и слеп в своих действиях.
Я отказываюсь от осмотра и теста на беременность, делаю вид, что мне не нужен этот ребенок, и, в итоге, Адамов не подозревает меня во лжи.
После коротких переговоров с доктором, где он обсуждает точное время проведения операции и все необходимое для аборта, меня, наконец-то, оставляют одну. Я безумно была рада, что мы с отцом так и не сблизились, поскольку знал бы он меня лучше,
До вечера у меня есть несколько часов, чтобы подготовиться. Я собираю удобную одежду, обувь. Затем рассматриваю через окно окружающую обстановку, которая меня совсем не радует, ведь на улице надвигалась буря, а охраны во дворе было около десятка человек. Но все же один плюс был… Внимательно осмотрев двор и оценив обстановку, я придумала план. Мой побег будет через сад с множеством деревьев и цветов, за которыми можно удачно спрятаться от надзирателей. У окраины стояла ветвистая яблоня, по которой я смогу взобраться на высокий бетонный забор. Спрыгивать с трехметровой высоты будет опасно, но я готова была рискнуть.
Вот и все! Казалось, ничего сложного, но руки и ноги дрожали. Если меня поймают, отец все поймет и… Это будет конец!
Стук в дверь отрывает меня от волнения и раздумий. Я не успеваю ответить, дать разрешение войти, как в комнате сразу появляется Аня.
– Прости. – Ее взгляд виноватый, глаза заплаканные. – Я не хотела тебя выдавать. Надеялась, это поможет Марку, остановит его и заставит задуматься…
– Над чем? – холодно, скрестив руки на груди. Больше я никому не верила.
– Что он теряет дочь, – мягко. – Я вижу, что он тебя любит, но это все… Не сердись на него.
– За то, что он хочет убить моего ребенка? Мне не сердиться? – срываюсь, выдавая себя.
– Но… Я думала, ты сама не хочешь его…
– Я еще не знаю, чего хочу! Мне не дали даже пяти минут подумать, принять случившееся и решить, что делать дальше. Все решили за меня!
– Тогда откажись от аборта! – просит она. – Ты ведь понимаешь, что потом ты можешь уже не забеременеть… Как я…
– Что? – ошеломленно.
– Да, до Марка у меня были отношения. Богатый, красивый, успешный, властный… А я девчонка модельной внешности… Он пользовался мной несколько лет. Я думала, любовь. Но когда тест показал две красненькие полоски, он отвез меня в больницу, где мне сделали аборт. И вот… Теперь я бесплодна, поскольку твой отец уже пять лет мечтает о ребенке, а я не могу ему признаться, что не могу…
– Мне очень жаль. Тебе нужно поговорить с ним, все рассказать… – советую.
– Сейчас это невозможно. Я люблю Марка, но в последнее время он словно обезумел! Мне надоела эта постоянная полная боеготовность, война и опасность…
Ему просто не до Ани, а женщине нужна поддержка, тем более в такой трудный момент.
– Может, еще не все потеряно? Ну, лечение, ЭКО и прочее…
– Хотелось бы верить…
– Так ты не проверялась? – уточняю.
– Пять лет назад была в одной больнице, где мне дали неутешительный прогноз. Вот и все. Поэтому подумай хорошо… Будешь ты с этим Арном или нет, но малыш твой. А Марк… С ним будет сложно, но я поддержу тебя!
– Я уже подумала и все решила, – отвечаю, пряча взгляд, отворачиваясь к окну.
Мне было страшно говорить ей о своих планах, пусть она и доверила мне свою тайну. Я не была уверена,
Аня уходит, не скрывая своего огорчения, а я отыскиваю листок и ручку, решая написать отцу письмо. Начинаю с его имени, потом зачеркиваю и вывожу дрожащей рукой «папа»… Впервые.
«Марк… Папа, прости, что сообщаю все на листке, но я так и не смогла тебе поверить. Ты уже не тот, кем некогда запомнился мне. А я тебя помню… Счастливым, любящим и очень внимательным отцом.
Этого больше нет.
Я сожалею, но наши с тобой мнения о родстве и сближении разошлись. Мое лето с тобой закончилось в тот момент, когда ты сказал слово «аборт». Твоя жажда мести разрушила все!
Не ищи меня и не пытайся никого винить. Я ушла сама.
Ничего не вышло…»
Больше я не знала, что мне написать ему. Было обидно. Слезы бежали ручьем и капали на листок, оставляя полупрозрачные пятна. Успокоиться было трудно: он ведь моя единственная семья. Но я все же беру себя в руки. Потом ложусь в постель, выключая свет и жду еще несколько часов. Около полуночи оставляю свое письмо на кровати, одеваюсь в заранее приготовленную одежду и покидаю дом через окно второго этажа.
Это, наверное, самое сложное – спуститься вниз на веточках вьющихся колючих роз, которыми была покрыта восточная сторона дома. Но я справилась, несмотря на десятки проколов кожи рук и боль.
А дальше, пригнувшись, побежала через сад к намеченному дереву. И казалось все тихо, охрана далеко, но, как только я приблизилась к ограждению, сзади меня схватили крепкие руки:
– И кто это у нас? Дочь самого хозяина! – сердито. – Я видел, как ты с крыши спускалась…
– Отпусти! – шиплю сквозь стиснутые зубы, вырываясь, но все тщетно.
– Куда собралась?
– Я ухожу!
– Приказа не было! – обрывает, сильнее сжимая меня в своих руках. – Вот сейчас пойдем в дом, и я спрошу у господина Адамова, что это ты надумала…
Глава 43
Арн
– Послушай, так не пойдет. Заканчивай с этим, – подпирая плечом косяк двери моего кабинета, говорит Макс.
– Оставь меня… – рычу, бросая быстрый предупреждающий взгляд на друга.
– Я понимаю, что ты не в духе, но парни уже волнуются за тебя! – не отступает он, приближаясь, а я беру себя в руки. Они не виноваты. Никто не виноват.
Адамов, ублюдок, оказался хитрым и изворотливым, постоянно уходит у меня из-под носа! Я не видел Аву уже два месяца, и мне крышу рвало каждый день от мыслей, что я ее уже не найду.
На прошлой неделе мне чудом удалось предотвратить вылет частного самолета Адамова, в котором он планировал увезти дочь в Италию. Но, как только я вмешался в дело, он поджал хвост, отменил перелет и опять скрыл Аву, изменив место ее пребывания.
Он постоянно ее перевозит, прячет ночью, с кучей охранников, но об этом я узнаю слишком поздно и лишь после того, как они вновь переезжают. Конечно, надеяться на то, что Ава захочет со мной видеться, говорить или слушать… Глупо, но мне хотелось ей все рассказать. Объяснить. Просто увидеть… Я безумно по ней скучал… Только оставшись без нее, понял, насколько сильно она внедрилась в меня, в мое сердце, в мои мысли… Запал, словно пацан. Она оказалась для меня самым сильным наркотиком.