Его ошибка
Шрифт:
— За что? — я пытаюсь унять свои всхлипы, но грудь прерывисто то опускается, то поднимается. — За что ты так со мной?
Боль внутри меня заставляет мои руки дрожать, я упираюсь ладонями ему в грудь, пытаясь вырваться от его хватки. Но он лишь грубее сжимает волосы и тянет вниз.
— На колени, — зло звучит мне в ухо.
Я медленно спускаюсь и встаю на колени. Я не смотрю на него, мой взгляд направлен на белый кафель. Последние росточки моей гордости растоптаны. Я так унижена, бессильна и жалкая перед ним, что я начинаю ненавидеть тот день, когда появилась на свет. Я закусываю изнутри щеку, стараясь остановить свои слезы, но ничего не выходит.
— Соси.
Одно слово и внутри все переворачивается.
Тяжесть руки на моей голове ослабевает, когда я начинаю двигаться. Он использует меня как последнюю дешевку. Втягиваю член глубоко, поток слез с каждой секундой увеличивается. Пытаясь показать ему, что я внутри не сломлена и не унижена, я заглатываю почти до основания — это легче сделать, когда во рту скользко от слюны — и держу его так в течение нескольких секунд, пока желудок не начинает бастовать. Выпускаю и жадно дышу перед тем, как повторить это вновь. Он, конечно, смотрит на меня. Я тебя не боюсь, и мне не стыдно. Пошел ты к черту.
Я царапаю его член зубами, но несильно, сдавливаю губами головку. Смаргиваю катящиеся слезы, и продолжаю двигаться.
Его рука с силой нажимает на мой затылок, и мне приходиться взять глубже. Секунда и мой рот заполняется чем-то горячим и соленым. Хватка его руки ослабевает, и выпускаю его.
— Глотай, — в этот момент я впервые посмотрела на него. Его глаза наполнены злобой. На его скулах бегают желваки — явный признак того, что он в гневе.
Я послушно сглатываю и встаю.
— Через пол часа внизу, — бросает он через плечо и выходит из душевой кабинки.
Глава 12
Ровно через пол часа я спускаюсь на первый этаж и застаю там Мэта, он теребит в руках телефон и смотрит на картинку в телевизоре, но его разум явно не здесь.
— Он ждет тебя в машине, — заметив меня, Мэт тревожно окинул меня взглядом, я собираюсь спросит, куда мы поедем, но тут же передумываю.
Сев в салон дорогого серого автомобиля, я почувствовала запах кожи вперемешку с парфюмом Адама. Он не смотрит на меня, нажимает на педаль газа и машина трогается с места. Его руки напряженно держат руль, а на лице по-прежнему играют желваки.
Я смотрю в окно, на мимо пролетающие окрестности: мы проезжаем вдоль высоченных особняков, а после, поворачивая, мы выезжаем из этого коттеджного поселка. Зеленые деревья устремляются прямиком в небо, начинает капать дождь и дорога, по которой мы едем, начинает темнеть от попадающих на ее капель дождя. За всю поездку я так и не смогла узнать местность.
Спустя 20 минут мы подъезжаем к огромному зданию и по названию я понимаю, что это частная медицинская клиника, очень похожая на ту, в которой несколько недель назад работала я. Адам выходит из машины и на секунду окинув меня взглядом, направляется к входу. Я послушно следую за ним. Несмотря на короткое время пребывания под дождем, мои волосы и одежда успели знатно промокнуть. Войдя в помещение, меня резко отдало холодным воздухом кондиционера, от чего по телу пробежали мурашки. Адам подошел к стойке медицинской сестры, а я рассматривая дизайн холла поняла, что эта клиника для богатых, для очень богатых людей. Уверена, что работать здесь одно удовольствие. Это была моя мечта, выучиться на врача, открыть свою клинику вроде этой и помогать людям — именно то, что требовала моя душа. Но все мои мечты были разрушены одним человеком.
Мы шли по идеально освещенному коридору клиники, здесь пахло спиртом и эфиром. Адам остановился перед входом в одну палату. Повернув металлическую ручку и открыв белую дверь, он вошел внутрь хорошо освещенной комнаты, я последовала за ним.
Вблизи окна, на медицинской
— Адам, это… — я вся дрожала от холода, подойдя ближе к пациенту и посмотрев на лицо парня, я увидела некую его схожесть с Адамом.
— …Это мой брат, — привычным холодным тоном произнес Адам. Я перевела взгляд на Адама и с горечью в голосе произнесла:
— Мне очень жаль…
— Тебе жаль? — он с силой сомкнул челюсть, сейчас он был похож на обезумевшего зверя, который вот-вот наброситься на свою жертву.
— Да, мне жаль, Адам, — кровь кипела внутри меня, и злость брала вверх. — Ни один человек на земле не заслуживает вот так лежать пластом под множеством капельниц и надеяться, что приборы, искусственно поддерживающие в нем жизнь, никогда не выйдут из строя. — Волна моей агрессии захлестывала и его. С меня хватит. — Поверь, я знаю, что говорю. Я каждый день видела, как люди боролись за свою жизнь, когда работала в подобной клинике. — Я уже в гневе толкала его в грудь, но он словно скала, не двигался с места.
— И лицо моего брата не кажется тебе знакомым? — Адам перехватывает мои руки и опускает их, все еще держа в своих ладонях.
— Что? — растерянно спрашиваю я, вглядываясь в его серые глаза.
— Пару месяцев назад ты навсегда лишила его возможности жить полной жизнью, — Адам отбрасывает мои руки. Кровь начинает стучать в висках, отдаваясь головной болью.
— Я… я не понимаю… — я снова смотрю на Марка. Мое тело пробивает дрожью.
— После аварии Марка госпитализировали в одну из клиник города, нанятые мною лучшие врачи страны боролись за его жизнь. И прогнозы давали надежду, что он встанет на ноги заживет прежней жизнью. Его перевели в палату, где за ним присматривал лечащий врач. И в один день ему резко стало плохо, он почти умер, — Адам оскалился и перевел взгляд на брата. — А после он впал в кому. Врачи разводили руками и понятия не имели, что именно вызвало анафилактический шок, который и привел к коме. Однако мне потребовалось много времени и много бабок, чтобы мои люди узнали, что в тот день врачи прикрывали свои задницы и престиж клиники. Все потому что одна из безмозглых медсестричек перепутала баночки и ввела внутривенно ему не тот препарат, от чего у него случилась анафилаксия. — Адам презрительно и с отвращение посмотрел на меня. — Это была ты…
От его последних слов у меня перехватило дыхание. На глазах наворачиваются слезы. Грудь раздирает на части, стена, выкрашенная голубой краской, мутнеет с каждой секундой. Я непонимающе хлопаю глазами и сглатываю ком в горле.
— Нет, я не могла… — я отшатываюсь назад, в голове пробегают события тех времен, когда я помимо учебы подрабатывала в клинике. Да, иногда я была рассеяна из-за усталости и постоянного недосыпа, но чтобы перепутать препараты… Никогда…
— Это ты, ты разрушила ему жизнь, — Адам берет меня за плечи и начинает трясти, больно сжимая кожу так, что на ней вскоре окажутся синяки.
— Нет, нет, нет… — я мотаю головой из стороны в сторону, по щекам опять текут слезы. — Адам, я не могла…
Он одной рукой хватает меня за горло, больно сжимая. Воздух покидаем мое легкие, и я с жадностью пытаюсь поймать ртом кислород.
— Мне больно, Адам, я не могу дышать… — хрипло выдаю я, жалко хватаясь за его руки, сжимающие мое горло.
Он отбрасывает меня в сторону, от чего я падаю на холодный пол. Он заводит руку за спину и в его руке появляется пистолет.
— Что ты делаешь? — он подносит дуло прямо к моему лбу. Я мотаю головой, обняв себя руками. Я хватаю ртом воздух, но, кажется, будто кислород в этой комнате пропал. Я слышу стук собственного сердца и звук пищащего аппарата, подключенного к телу Марка.