Его Случайный Наследник

Гур Анна

Странно, но видимо обморок переходит в сон, и я вижу перед мысленным взором, большой белокаменный дом, сад и бегающего вдали парнишку босоногого, в растянутой майке, сколько не силюсь, а лица разглядеть не могу, только радостный крик

— Мама…

Резко распахиваю глаза. Нахожу себя лежащей в постели. К руке присоединен катетер, вижу капельницу, незнакомый низкий потолок, почему-то круглый, будто сужающийся в углах, и гул… странный гул, который не заканчивается, не стихает.

Несколько

раз моргаю, даже щипаю себя за руку, чтобы понять, что не сплю.

— Где я? — выдаю тихо, не надеюсь, что получу ответ, но все же слышу:

— В моем самолете.

Поворачиваю голову на звук и вижу Лекса. Он сидит в кресле, крепкие пальцы поигрывают кубиками льда, выкручивают стакан. Красивые пальцы. Сильные. Наглые. Умеющие доставлять удовольствие.

Рукава закатаны, демонстрирует широкое предплечья с золотым массивным браслетом от часов, золотистая поросль волос.

Мужественность. Именно первобытное мужское начало, скрытое под налетом цельности.

Не могу не смотреть на него, прикусываю губу, рассматриваю. Он сейчас без галстука и пиджака, расслабленный сытый хищник,

Он поворачивает голову в мою сторону. Смотрит на меня чуть прищурив глаза. Все такие же ледяные. С отблеском внутреннего пламени. Опасные. Хищные.

Не выдерживаю этого взгляда, опять засматриваюсь на его руку, что держит бокал и неожиданно для себя понимаю, что ищу кольцо, которого нет…

Неожиданно раздается вопрос, и я в шоке поднимаю взгляд на мужчину:

— Почему ты назвала моего сына Владиславом?

Впивается взглядом в мое лицо, смотрит так, что у меня пальчики на ногах поджимаются.

Повисает молчание, которое ни один из нас не стремится нарушить.

— Где мой сын, Лекс?

Задаю встречный вопрос и мотаю головой из стороны в сторону, ищу и не нахожу. Понимаю, что комната, в которой я нахожусь, если так можно выразится, спальня и кувеза с моим малышом здесь нет.

— Он под наблюдением врачей, — наконец доходит голос миллиардера, и я подрываюсь с места.

— Мне нужно к нему, я хочу его видеть.

Начинаю бултыхаться в кровати, но Лекс слишком быстро оказывается рядом и толкает меня обратно, падаю на подушки.

— Мне нужно к нему! Пусти! — шиплю, но меня скручивают за мгновение словно я перышко, Ставров пригвождает меня к постели своим большим телом, и у меня щеки жаром обдает когда понимаю, что он практически лежит на мне, прижимая мои руки своими, чтобы не трепыхалась.

— Угомонись, Алина, ты под капельницей. Тебе назначен покой и реабилитация, если не хочешь от потери крови откинутся.

— Я хочу к своему ребенку. Почему он не со мной?

— Я уже ответил. Он под наблюдением.

Прикрываю глаза. Не могу смотреть в эти темные глаза.

—

Ты ведь позволишь мне его видеть? — задаю вопрос дрожащими губами.

— Посмотри на меня, Алина… — наклоняет голову и обдает жаром дыхания, и я подчиняюсь. Распахиваю глаза, смотрю в лицо Лекса.

Не в силах его ненавидеть.

— Ты не ответила. Почему назвала сына Владиславом?

81

Упираюсь ладошками в широкую литую грудь, пытаюсь оттолкнуть и упрямо сжимаю губы.

— Просто имя, — выдыхаю, чтобы хоть что-то ответить. Голос у меня смахивает на дрожащий писк скорее.

— Лгать ты не умеешь, Алина. Я жду ответ.

У него голос спокойный, но если бы он приложил меня сейчас угрозами эффекта было бы меньше.

Взгляд у Ставро с каждой секундой все темнее, он смотрит на мои губы, стекает вниз по подбородку и останавливается на яремной вене, которая пульсирует с бешенной скоростью.

А мне кажется, что его пальцы сжимаются на моем горле. Не сбежать. Не спастись. Слезы обжигают глаза. Мне трудно дышать. Голова кружится, как от реальной нехватки кислорода. Все, потому что этот мужчина действует на меня как сущий дьявол. Порочный, чувственный, я подпадаю под его магнетизм и от этого еще страшней. Не понимаю своего места рядом с ним, боюсь за своего ребенка.

— Я жду, Алина… — обдает меня жаром дыхания, а я пошевелиться не могу. Чувствую, как его тело наливается свинцом, становится сильнее, вены вздуваются. Читаю желание в его глазах. Порочное. Грязное. По-другому он брать не умеет.

Помню. Знаю. Инстинкты в чистом виде.

— Потому что я хотела, чтобы у моего сына была хоть частичка от его отца. Но Влад — мой сын. Только мой! Ты к нему никакого отношения не имеешь.

Раздвигает губы в хищной ухмылке.

— Забавное высказывание. Но поздно. Владислав мой сын. Все сходится. По датам. А до меня ты была девственницей, Алина. Не пудри мне мозги.

Кусаю губы. Лекс меня не так понял. Я хотела сказать, что донор спермы еще не отец. Что папа — это человек, который рядом, который растит, лелеет, любит и воспитывает.

Но мужчина напротив меня буквально приходит в состояние чистого бешенства. Вжимает меня в постель, на шее жилы вздуваются, а в черных глазах искры.

— Хочешь сказать, что легла сразу же под кого-то как целки лишилась?!

Каждое слово ядовитый укус. Сглатываю. Не хочу оправдываться, поэтому выговариваю четко:

— Я не буду перед тобой оправдываться.

Правда скорее получается отчаянный шепот.

Не отвечает. Смотрит так, что до кости сжигает. Бровь выгибает:

— Нравится дергать и злить хищника, Вишенка, дразнить?